type="note">[333] По образу жизни и психологии жители деревни Марково ничем не отличаются от других крестьян. В верстах восьми от Бабурино есть сербская деревня: там сербы были поселены Екатериной Второй. Очень странным казалось существование такой этнической пестроты в центральной России всего в 138 километрах от Москвы. Мне пришлось встретиться с тем же явлением и в других местах – на Волге и в области Соловья-разбойника в Брынских лесах.
Если я не помню наших прогулок первого дня, то очень хорошо помню прогулку второго дня. Тебе захотелось сшить сарафанчик. Как быть? У мамы оказался кусок пестрой и яркой материи, очень веселой и солнечной: как раз то, что нужно. Что же касается до портнихи, то верстах в трех, между лугами и лесом, недалеко от железной дороги, проживала одинокая старушка – когда-то портниха, охотно и теперь бравшаяся за шитье для симпатичных заказчиц. И вот мы втроем – ты, мама и я – отправились через лес. Сначала – небольшой кусок дороги между ржами; потом дорожка побежала около леса, мимо черемух с ягодами: как их не попробовать? Лес обступил нас с обеих сторон, и дорога спустилась в долинку, дикую, но веселую, а потом мы направились по тропке между строевыми соснами: это уже было редкое великолепие. Затем лес поредел, и мы вышли на луг – яркий, цветистый, душистый, и тут, среди яблонь и груш, стояла хибарка старушки. С мамой она была приятельницей, а ты ей сразу понравилась. Сарафанчик был сшит очень скоро, и ты очень любила его и всегда надевала с радостью, и для всех было радостью видеть тебя в нем.
Мы очень часто проделывали другую прогулку – к местам, где лес недавно свели и были огромные пространства, поросшие земляничными кустами. Как только мы попадали туда, ты «усаживалась» собирать ягоды, а нетерпеливая мама, которой было скучно оставаться на месте, говорила: «Ну, а теперь до свидания; вернусь через полчаса» – и уходила гулять. Возвращалась через полчаса и, увидев, что земляника еще не ликвидирована, уходила еще на полчаса, но уж, вернувшись, решительно забирала нас с собой, и мы очень хорошо пробегались по лесным и луговым дорожкам. Тут я впервые отметил, что на месте вырубленного соснового леса растет сначала вовсе не сосна, а липы, березки, дубки.
Мы очень любили прогулку к Горам. Нужно было перейти речонку (в следующие годы – совершенно высохшую) и подняться по лесной дороге мимо часовни. В часовне была единственная икона Николая Чудотворца; к моему удивлению, она изображала совершенного китайца – скуластого, косоглазого, желтолицего, с реденькой бородкой и явно китайскими письменами, переделанными в славянскую вязь. Никто не мог меня осведомить, откуда взялась такая икона; вскоре она исчезла, и я имел смутные подозрения, что… После часовни подъем продолжается, пока не выйдешь из лесу, а там невольно ахнешь, и все ахают: открывается необозримая долина Оки с селами, деревнями, рощами, лугами, хлебами. Красота почти такая же, как Волга у Плеса на картине Левитана. От этого места можно продолжить прогулку в любом направлении: всюду хорошо, и мы, действительно, все это выходили.
Вечерами
