раздался ворчливый ответ.
Ее охватило теплое чувство облегчения.
– Дэвид? – Она все еще говорила шепотом.
Снова неразборчивое недоуменное ворчание.
– Извини, что разбудила тебя.
– Алекс?
– Ты спишь?
– Р-р-да.
– Ты мне не позвонил.
– Не позвонил? – Судя по его голосу, он еще не до конца проснулся.
– Ты обещал позвонить, когда доберешься до дома. Я волновалась.
– Который час?
– Полшестого.
Наступило молчание, потом она услышала шуршание простыней.
– Я думал, на самом деле ты не хочешь, чтобы я звонил.
Она слушала его голос – дружелюбный, веселый, утешающий. Это было почти как разговаривать с плюшевым мишкой.
– Я волновалась за тебя.
– Я в порядке. Ты как себя чувствуешь?
– Не очень. А ты?
– Ужасно. Вот ведь гнусность какая. Все время думаю об этом другом водителе, об этом ублюдке.
– Перестань.
– Если бы он остался живым, я бы его убил.
– Перестань.
– Извини.
– Я переживаю за Отто и братьев Хитфилд.
– Ну, Отто, по крайней мере, жив, – сказал он.
– Ему, наверное, очень нелегко принять то, что он выжил.
– Не нужно было мне покупать Фабиану машину.
– Ты ни в чем не виноват, дорогой; ты всегда был так добр к нему.
– Нужно было купить что-нибудь не такое резвое.
– Едва ли это что-то изменило бы. Ладно, давай спи дальше. Извини, что разбудила.
– Ничего. Я уже окончательно проснулся.
– Поспи еще. Я тебе позвоню попозже.
– Я тебя люблю, – сказал он.
Она посмотрела на трубку и печально улыбнулась, потом повесила ее – медленно, тихонько, и снова легла. Она знала, что тоже любит его, тоскует по его крупному теплому телу, по его нежности. На кой черт они расстались? Внезапно ее охватило приятное чувство усталости. Она приободрилась и вскоре погрузилась в тяжелый сон. Ей снился Фабиан, веселый и беззаботный, а потом вдруг угрожающий и смущенный; он держал ее руку, смеялся, а затем говорил ей обидные слова, как ребенок. Только он уже не был ребенком, он вырос, неожиданно повзрослел, постарел настолько, что на его лице появились морщины.
Алекс проснулась, дрожа, и лежала, боясь открыть глаза в темной комнате. Потом снова уснула, но теперь уже без сновидений.
Когда в семь зазвонил будильник, она его проигнорировала. Когда она в следующий раз посмотрела на часы, они показывали без десяти восемь. Сегодня, после похорон, она должна вернуться к обычной жизни. Еще предстояло развеять прах, но ей требовалось время, чтобы подумать об этом,
