отдалялся. Ковчег становился все ближе – кособокий поселок на воде, увешанный веревочными лестницами, с жидкими дымками, поднимавшимися из многих труб.
Лодку раскачивало. Малявок стало мутить.
– Мама, это Шуу под водой рыгает?
– Не повторяй глупостей… Это Император открыл плотину, и теперь вода поднимается.
– А почему мы так качаемся?
– Молчи…
Добрались до высокого борта ковчега. Выбрались, подняли лодку; кое-как разместились в крохотной комнатенке-каюте. За стенкой из натянутой кожи плакал соседский младенец.
Растянулись на жестких полках. Замерли, прислушиваясь, как бурлит снаружи вода.
– Ма-ам… – завела Лилька.
– Чего?
– А можно, я бусы себе куплю стеклянные?
– Можно…
– А я, – басом сказала Тоська, – ничего себе не куплю. Я денег накоплю и на большой черепахе покатаюсь. По минуте монета… По монете минута, вот так.
– Ты сперва денег накопи…
Ковчег качнуло. Еще и еще; Тоська села на лавке, закрывая рот руками:
– Ой, меня вытошнит сейчас…
– Так выйди.
– Боюсь, что смоет…
– Вараша, выйди с ней.
Варан поднялся, взял малявку за плечи, вытащил на узкий козырек над бурлящим морем; небо было совсем светлым, над морем висел туман, и полузатопленный поселок казался ненастоящим, призрачным. У самого берега из-под воды торчали крыши. В доме Варана вода дошла уже до уровня стола…
Какие-то опоздавшие разгильдяи, ругаясь, выгребали от берега к ковчегу, и лодку их мотало, как перышко.
– Смотри, Вараша! Там синее!
Грязный малявкин палец с обкусанным ногтем указывал на небо.
– Смотри, там уже дырка! И в дырке синее! Это небо, небо!
Новый приступ тошноты прервал ее восторги.
Варан, не отрываясь, смотрел вверх, но не на кусочек синевы, которую он, в отличие от Тоськи, видел много раз и в межсезонье. Высоко в разрывах облаков летели, описывая широкие круги, птицы – не дойные кричайки и не дикие сытухи, а настоящие высокие птицы, пластуны или даже крыламы…
На серое, страшное, волнистое море упал первый луч солнца. Упал и утонул в тумане; ковчег мотался по волнам, уродливый с виду, но абсолютно непотопляемый. Пахло жареной рыбой. Пахло ветром. Туман расступался, и, когда он расступился совсем – поселка уже не было и не было туч. Перед ошалевшими, жмурящими глаза поддонками открылось море – синее, а не серое, небо – синее, а не серое, белая скала в пятнах первой зелени – мир горни, превратившийся в остров теперь уже среди воды, а не облаков, удивленно глядящийся в собственное неузнаваемое отражение.
Глава вторая
– Ты из местных, да? Поддонок?
– Да.
– А почему без очков?
– У меня глаза привыкают.
– Правда? Это хорошо…
Посетитель
