под их действием образ является прямым проводником мистического. Этот образ герцогиня созерцает в своем воображении, т. е. духовным взором с той же определенностью, с какой он открывается нам в раме распахнутого окна, в которое не смотрит герцогиня. Здесь, в интерьере светлого готического храма, у алтаря сидит сама Дева с Младенцем на коленях и в окружении ангелов, а в нескольких шагах от нее склоняются в благоговении герцогиня и члены ее семейства. Фигура Богоматери крупнее остальных. Арочные створки окна, мерцающие стеклянными шайбами, раскрыты в комнату герцогини в том ракурсе, в каком они как бы продолжают арочный ритм церковных стен.
Изображенная церковь, несмотря на свое сходство с современной готической архитектурой, не семейная капелла герцогов Бургундских, а небесный чертог. Интерьер церкви освещен слева, т. е. с севера, если считать, что алтарь, согласно христианской традиции, размещен у восточной стены. Это ясно показывает не физическое, а божественное происхождение света. Ведь обычный свет не светит с севера.
Сцена с Богоматерью в храме могла бы быть отдельной миниатюрой в часослове, и видение герцогини могло бы быть вызвано именно созерцанием такой миниатюры.
Миниатюры из «Роскошного часослова герцога Беррийского»
(ок. 1416 г. и позже). На миниатюрах месяцесловов, календарной составляющей часословов, эпизоды повседневного человеческого существования если и не становятся еще самостоятельным сюжетом, то сопровождают уже не религиозную, а натурфилософскую тему. Миниатюры месяцесловов – важный источник развития светской тематики в более поздней станковой живописи.
Наиболее знамениты миниатюры месяцеслова из «Роскошного часослова» герцога Беррийского, брата французского короля Карла V. Манускрипт иллюминировали выходцы из Нидерландов братья Лимбурги, но так как все трое умерли в 1416 г. – вероятно, от чумы, заканчивали иллюстрации другие мастера. Миниатюры в мельчайших и точнейших подробностях изображают праздничный досуг знати и крестьянские работы на фоне сезонно меняющейся природы.
Эти образы обладают красотой ювелирных драгоценностей; они наделены информативностью документального описания быта позднеготической эпохи; но также они с беспрецедентной тонкостью показывают сезонные состояния природы, управляющие поступками людей.
На миниатюре «Октябрь» (илл. 23) мы видим поле, распаханное перед готическим замком, каким тогда выглядел Лувр. По полю бредут в разные стороны сеятель в дырявых чулках и погоняемая всадником лошадь, которая тащит за собой борону, придавленную булыжником. Ближе к берегу Сены, перед шеренгой стриженных узловатых тополей воткнуто в землю пугало в виде лучника. Суетливые сороки слетаются клевать семена озимых, которые только что брошены в борозды, их не отпугивают ни сеятель, ни всадник. Под стенами замка на противоположном берегу жизнь идет своим чередом, прогуливаются люди, причаливает к набережной лодка.
23. Братья
