– ослепительно белые комнаты, в которых горели ряды флуоресцентных ламп. Здесь работало множество ученых: они неторопливо двигались в помещениях, переходя от одного стола к другому. Все были в одинаковых перчатках и белых халатах, а серые полупрозрачные шапки тщательно скрывали их волосы. Глаза ученых смахивали на фасетчатые глазища насекомых – из-за специальных очков, увеличивающих их в размерах. Тут были компьютерные экраны, заполненные мешаниной цветов, и металлическое оборудование. Лире показалось, что из лабораторий буквально выплескиваются научные термины, которые она слышала с первого дня своей жизни, не зная толком, что они означают. Спектрометрия, биометрия, жидкостная хроматография – прекрасные слова, о которые можно споткнуться и провалиться в их неведомый смысл.
Однажды Лира набралась мужества и спросила у доктора О’Доннел, что ученые делают в лабораториях. Не могут же они день-деньской заниматься усовершенствованием процесса репликации, препятствовать ранней смерти самцов и самок и следить за тем, чтобы у суррогатных особей не было выкидышей (после пересадки эмбрионов такое частенько случалось).
Доктор О’Доннел заколебалась.
– Они исследуют причины ваших болезней и недомоганий, – наконец ответила она. Говорила она медленно, наверное, подбирала какие-то особые слова и не хотела поранить ими Лиру. – Они изучают, как долго протекает процесс и почему он включается.
– Они узнают, как все исправить? – спросила Лира.
Доктор О’Доннел заколебалась, но лишь на миг.
– Конечно.
Бетонная Коробка, окруженная сетчатым забором, высилась примерно в сотне ярдов от основного комплекса института. В отличие от других сооружений Хэвена, крыло G не имело окон, зато здесь была дополнительная система безопасности. Медсестре Кудряшке пришлось дважды называть себя по имени и показывать документы вооруженным охранникам: те круглосуточно патрулировали периметр.
Кудряшка оставила Лиру в холле возле лифта, на котором можно было спуститься на минус первый этаж и предположительно попасть на скрытые подземные уровни. Лира старалась не смотреть на дверь, ведущую в приемное отделение, где столько реплик умерли или вообще не смогли развиться. Даже медсестры не любили находиться в крыле G: они называли его кладбищем!
Лира задумалась: а где теперь Сиреневый Ручей и сколько она еще продержится?
Вскоре дверцы лифта разъехались в стороны, и в холл вышла лаборантка в белоснежном халате, с волосами, спрятанными под шапочкой. Она явилась, чтобы провести Лиру вниз, к Мистеру Я. Насколько могла судить Лира, именно эту лаборантку она видела всякий раз, когда попадала в Коробку в течение трех последних месяцев.
Хотя опять же Лира различала медперсонал с трудом, поскольку лица сестер и врачей обычно скрывали очки и специальные маски. Кроме того, они никогда не разговаривали непосредственно с Лирой.
На минус первом этаже они побрели по длинному коридору без окон, с дверями,
