Согнул лапы, готовясь к прыжку.
Катя зажмурилась. Потому что больше не могла смотреть.
Она услышала гудок, открыла глаза: свет фар резанул темноту. Волк исчез, опал на землю, как лужа, и исчез. В арку вкатила машина. Катя заметила водителя: тот отчаянно моргал, стараясь прогнать видение.
Если бы он только знал!
Если бы она сама понимала.
Оцепенение прошло, и Катя, не дожидаясь, пока машина проедет, побежала.
Она не помнила, как добралась до школы, не помнила, как приземлилась за парту, как с ней разговаривал Гоша. Катя сжалась, замкнулась в собственном мире: закрывала глаза и видела скалящуюся пасть. Страшно было даже моргать.
Но здесь, в школе, людно, здесь, в школе, волк не станет нападать.
С этим можно жить, ведь так?
Просто никогда не оставаться одной.
– Слушай, – сказала она Гоше, когда уроки кончились, – можно я у тебя переночую?
Гоша уставился на нее с недоверием.
– У меня? – переспросил он. – В двухкомнатной квартире с пятилетними близнецами, котом, собакой и тетей Леной из Питера? Кто ты такая и что сделала с моей подругой?
Катя пожала плечами. Сейчас компания была ей как раз кстати.
– Ладно. – Гоша поднял руки, на его футболке красовалась надпись: «Последняя чистая майка». – Только учти, у нас даже рыбки шумные.
Они вышли на крыльцо. Небо на севере затягивали тучи, воздух наполнился духотой.
– Скоро гроза, – указал на небо Гоша. – Выбирай: раскладушка или старый добрый спальник?
Катя не отвечала. Она уставилась на девушку-туристку. Ту самую, которую видела вчера в окно автомобиля. Вернее, на ее более уставшую и помятую версию. Скатанные в сосульки волосы, грязный топ, взгляд такой же, как у всех учеников после шестого урока. Но девушка бодрилась как могла. Она разговаривала с одноклассницей Кати – блондинистой Машей, и, кажется, та только что кивнула в их сторону.
Туристка улыбнулась, поправила лямки огромного рюкзака, который на вид весил больше, чем она сама, и двинулась прямо к Кате.
– Прошу прощения! – Она достала из кармана бумажку и прочитала: – Ты Макарова Екатерина Викторовна, да? Твоего отца звали Виктор? Виктор Макаров?
Она взмахнула бумажкой, как будто это значило что-то невероятно важное, Катя отступила на шаг.
Она боялась волка – и это был свежий страх. Он приходил и уходил волнами. Страх вспоминать отца жил все время. И теперь поднялся из глубины души. Туристка ведь не могла просто так подойти и спросить – шутки ради. Связано ли это с тенью волка? С потерей памяти?
Отец ушел, когда ей было пять. Она помнила очень мало: какими холодными и шершавыми были у него руки, как он называл ее Пэт – от английского pet – питомец, как трепал по голове. И как нес ее в тот последний день из парка аттракционов – маленький комочек на его больших и сильных руках.
А потом ушел, оставил маме короткую записку, что-то вроде: извини, не могу больше.
