Аполлон повелевает ясно:«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,
Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».
Каким же очищеньем? Чем помочь?
«Изгнанием иль кровь пролив за кровь, —
Затем, что град отягощен убийством».
Но чью же участь разумеет бог?
О царь, владел когда-то нашим краем
Лай, – перед тем, как ты стал править в Фивах.
Слыхал, – но сам не видывал его.
Он был убит, и бог повелевает,
Кто б ни были они, отмстить убийцам.
Но где они? В каком краю? Где сыщешь
Неясный след давнишнего злодейства?
В пределах наших, – он сказал: «Прилежный
Найдет его, но не найдет небрежный».
Но дома у себя, или на поле,
Или в чужом краю убит был Лай?
Он говорил, что бога вопросить
Отправился и больше не вернулся.
А из тогдашних спутников царя
Никто не даст нам сведений полезных?
Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,
Пожалуй, нам открыл бы кое-что.
Но что? Порой и мелочь много скажет.
Когда б лишь край надежды ухватить!
Он говорил: разбойники убили
Царя. То было дело многих рук.
Но как решились бы на то злодеи,
Когда бы здесь не подкупили их?
Пусть так… Но не нашлось в годину бед
Отмстителя убитому царю.
Но если царь погиб, какие ж беды
Могли мешать разыскивать убийц?
Вещунья-сфинкс. Ближайшие заботы
Заставили о розыске забыть.
Все дело вновь я разобрать хочу.
К законному о мертвом попеченью
Вернули нас и Аполлон и ты.
Союзника во мне вы обретете:
Я буду мстить за родину и бога.
Я не о ком-нибудь другом забочусь, —
Пятно снимаю с самого себя.
Кто б ни был тот убийца, он и мне
Рукою той же мстить, пожалуй, станет.
Чтя память Лая, сам себе служу.
Вставайте же, о дети, со ступеней,
Молитвенные ветви уносите, —
И пусть народ фиванский созовут.
Исполню все: иль счастливы мы будем
По воле божьей, иль вконец падем.
О дети, встанем! Мы сошлись сюда
Спросить о том, что царь и сам поведал.
Пусть Аполлон, пославший нам вещанье,
Нас защитит и уничтожит мор.
Уходят.
Парод
Сладкий Зевса глагол! От златого Пифона
Что приносишь ты ныне
В знаменитые Фивы?
Трепещу, содрогаюсь смущенной
