хлопал глазами.
– Так в шестнадцатой жо враги народа…
– Свисти, батя!
– А вы кто будете? А…
– Свисти, черт плешивый!
– Не буду, враги ж народа…
– Человека убивают, батя, свисти!
И тогда мимо ошалевшего дворника пробежали четыре неразличимых в темноте фигуры, и дворник засвистел. Потом понял, что ни к чему это, и ему стало страшно, но он решил подняться и посмотреть. Вся квартира была перевернута, а на залитом кровью полу большой комнаты лежало то, что еще совсем недавно было Марией Николаевной.
– Ох, изверги… – дворник перекрестился. Потом увидел коробку с вещами и дорогим пуховым платком.
– Налет жо, – почему-то сказал он. – А шо им бесхозными-то быть?
Он взял коробку, покрутил ее:
– Ей, бедняжке, все равно уж не пригодится, а моя старуха мерзнет зимой…
И с коробкой в руках он вышел на улицу и вдруг начал свистеть. Он свистел, что было мочи, свистел, как полоумный, и тогда в Москве начался рассвет. И было 4.45 утра.
Пятьдесят лет спустя
Они сняли эту квартиру в новом микрорайоне потому, что ничего другого найти не удалось. Угловая квартира на шестом этаже панельного многоэтажного дома с красными лоджиями и одним сквозным подъездом, имеющим черный ход. Хозяева оставили им кое-какую мебель, уютную кухню с полукруглым диваном, и плата в сто рублей за однокомнатную квартиру по нынешним временам была более чем умерена.
Полтора года назад, когда они только поженились и Ксения наотрез отказалась жить с родителями, им удалось найти жилье в переулках в районе Бронных, в самом центре Москвы.
Это была чудесная квартира из трех комнат в старом доме с высоченными потолками, просторными комнатами и огромной кухней, настолько большой, что там стоял диван и на нем всегда кто-нибудь жил. Длинный-предлинный коридор вел от входной двери через кухню в вечно закрытый кабинет, множество кладовок и заканчивался зеркально расположенными спальней и гостиной. В гостиной в кадках стояли хозяйские растения – лимоны. Их было множество – от огромного дерева до совсем молодого нежного растения, а по стене вилось нечто, напоминающее лиану.
Боже мой, где эти славные времена, когда Василию Волкову, двадцативосьмилетнему журналисту, за такую чудную квартиру, заметьте, в самом центре, приходилось платить всего 80 рублей? Нет их больше, прошли и никогда не вернутся. Во всем виновата перестройка, инфляция и, как говорят всезнающие старухи, – Мишка Меченый, последний на Руси царь.
Но тогда, полтора года назад, запыхавшийся Василий внес на шестой этаж молодую прелестную жену и грохнулся вместе с ней под взрыв смеха, едва переступив порог.
– Ну, Ксюх, предполагала ли ты, что тебе удастся выскочить за такого атлета? Товарищу Шварценеггеру придется срочно менять профессию. Полцентнера, да на шестой этаж…
– Да, но заметь, полцентнера, и ни грамма больше, – смеялась
