служит надежной защитой неофитам – ни один наглец не посмеет причинить вред человеку из Академии.
– Впрочем, уже со второй ступени мантия станет не щитом, но знаменем, – небрежно бросил маг, – заранее предупреждая об опасности любого, кто замыслит причинить зло адепту Истины.
– Но ведь Великая Веритассия повелела своим детям не злоумышлять друг против друга, – изумилась я. Судя по тому, как все разом на меня посмотрели, я мало того, что произнесла это вслух, так еще и сморозила несусветную глупость.
– Увы, Веритерра – центр нашего государства, здесь много пришлых, и далеко не все они считают нужным свято блюсти как заветы великой богини, так и законы, принятые людьми, – с печалью в голосе ответил наш сопровождающий.
– Да и среди местных далеко не все такие святоши, – хмыкнул кто-то из парней.
– Друзья, к чему говорить о грустном в такой чудесный день? – тут же вмешался эпопт. – Давайте будем счастливы, пока мы молоды! И вперед, навстречу приключениям!
Юноша решительно двинулся к воротам Академии, а мы потопали за ним, словно утята за утицей.
Со слов Шарля получалось, что Академия расположена на окраине столицы, чтобы маги могли спокойно ставить различные эксперименты, не мешая почтенным горожанам. Ближайший к учебному заведению район – как раз торговый. Состоит он из рыночной площади, где продают разнообразные продукты питания, торговых рядов, специализирующихся на непродовольственных товарах, и жилых домов, принадлежащих городским лавочникам.
По дороге к рынку юноша успевал рассказывать о столичных обычаях, обращать наше внимание на самые диковинные здания и улыбаться девушкам, дружно сбившимся в стайку прямо у него за спиной. С того момента, как новоявленные ученицы узнали имя эпопта, они, не переставая, перешептывались, хихикали и бросали на него донельзя заинтересованные взгляды. Я, не выказавшая должного почтения их кумиру, удостаивалась лишь презрительных мин. Уж не знаю, кто такой этот красавчик, но, судя по ажитации девиц, он как минимум сын верховного правителя Веритерры. Хотя должна признать, что смотреть на юношу и впрямь приятно.
Впрочем, на столичных улочках тоже было на что поглазеть: дома все разные, то беленые, то просто каменные, а то напополам из камня и дерева, стоящие впритык друг к дружке. Каждый дом украшен то дракончиками, то птицами, а то какими-то до того страхолюдными харями, что поневоле шарахнешься. Шарль объяснил, что это – горгульи, защищающие дом от зла. Мне такие защитники были в диковинку, у нас дома украшались деревянной вязью, ажурной, словно кружево. В остальном столичные жилища особого впечатления не производили: не сказать, чтоб высокие, не выше нашего лесного терема, с покатыми крышами и ровными фасадами. Ни тебе башенок, ни петушков, ни столбиков. Улицы мощены камнем, но грязноваты. И ни одного деревца вокруг.
А вот базар был богатый: тут тебе и всякие морские гады, и мясо любое, даже какой-то неведомой мне птицы струсь, и молочная
