влажная жара, но с приближением дождя стало прохладнее, и он поплотнее закутался в плащ. А когда полил дождь, адвокат побежал по тротуару, разбрызгивая ботинками воду, скопившуюся в лужах, которые собрались в выбоинах в асфальте и бетоне.
Когда он добрался до своего офиса в Шокоу-Слип, волосы и плащ у него промокли, и вода стекала тоненькими ручейками по спине. Фиске не стал ждать лифт, взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и отпер дверь своего кабинета. Он находился в большом здании, где когда-то располагался табачный склад; теперь его обшитые дубовыми и сосновыми панелями внутренности разделили на огромное количество кабинетов со стенами из гипрока. Однако запах табачных листьев остался навсегда. И не только здесь. Направляясь на юг по 95‑й автостраде мимо фабрики «Филипп Морис», о которой говорил Бобби Грэм, можно было получить приличную дозу никотина, даже не прикуривая сигарету. У Фиске нередко возникал соблазн бросить зажженную спичку в окно, когда он проезжал мимо, чтобы посмотреть, не загорится ли на территории воздух.
Кабинет Фиске занимал одну комнату с крошечной ванной, что было очень важно, поскольку он ночевал здесь чаще, чем в своей квартире. Адвокат повесил плащ сушиться и вытер лицо и волосы полотенцем, которое взял с вешалки в ванной. Затем он поставил кофейник, смотрел, как варится кофе, и думал про Джерома Хикса.
Если он добьется успеха, парень проведет остаток жизни за решеткой вместо того, чтобы получить смертельную инъекцию в комнате для приведения смертного приговора в исполнение. Убийство восемнадцатилетнего черного мальчишки не поможет Грэму стать генеральным прокурором, о чем он так мечтает. Про разборки между черными парнями, к тому же неудачниками, не напишут даже на последней странице в газете.
Когда Фиске был копом в Ричмонде, он чудом остался в живых во время войны с волной насилия, охватившего город и прилегающие к нему районы. Оно, точно аневризма размером с округ, оставляло за собой разрушенные трущобы и высокие, дорогие здания центра города, накрывало их, обтекая со всех сторон, минуя ненадежные баррикады пригородов. Это происходило не только в одном штате – криминальная активность набирала силу повсюду, и ее потоки, нарушая все границы, неслись вперед. «А когда они встретятся и смешаются друг с другом, что нас ждет?» – думал Фиске.
Он резко сел. Обжигающая боль зарождалась медленно, как и всегда. Адвокат почувствовал, как она начала свое движение от желудка к груди и дальше, охватывая все вокруг. Наконец, точно горячая лава в траншее, ощущение невероятного жара стало спускаться вниз, по предплечьям, захватило пальцы… Фиске с трудом поднялся на ноги, запер дверь кабинета и снял рубашку с галстуком. Под ней у него была надета футболка – он всегда носил проклятые футболки. Сквозь хлопок Фиске нащупал пальцами толстый шрам, у которого, несмотря на прошедшие годы, так и остались грубые края. Он начинался сразу под пупком и следовал по ровному следу, оставленному пилой хирурга, до самого основания шеи.
Фиске рухнул на пол и сделал, не останавливаясь, пятьдесят
