моей молодости, в тридцатые-то годы, таких слов не употребляли. Говорили проще: сознательный или малосознательный, инициативный или безынициативный. Что это означало? Ну, скажем, безынициативный рассуждал: у меня есть специальность, квалификация, руковожу коллективом – зря деньги не получаю, чего ж еще? О высоких материях, дескать, пусть думают передовики. И к такому особых претензий вроде бы не предъявишь: не нарушает, не выделяется, не допускает… Везде это «не».
Знал я одного исключительно аккуратного, дисциплинированного и исполнительного командира. Какое, помню, поручение ни дашь, с готовностью, достойной лучшего применения, только и отвечал: «Будет сделано». Но вот однажды на учениях обстоятельства сложились так, что, не откладывая, без консультаций, без согласований, требовалось принять решение, взяв, конечно, на себя всю полноту ответственности. Он этого шага не сделал и позже, уже на разборе, пытался объяснить свои пассивные, нерешительные действия именно отсутствием указаний и распоряжений старших командиров. Но как же тогда рассчитывать на такого в бою?..
В годы войны при выполнении боевых заданий в воздухе не раз приходилось принимать решения, о которых на земле и речи не было. Человек же чересчур осторожный, идущий за подсказкой, как слепой за посохом, всегда может растеряться, легко загубить дело. У такого командира только и достоинств, что сапоги блестят. А ведь армейская дисциплина, глубоко осмысленная исполнительность воина, повиновение, освещенное ясной целью, ничего общего не имеют с бездушным послушанием. Все это я хорошо усвоил еще в рабочем коллективе и от своих школьных инструкторов. Этим руководствовался и когда, командуя отрядом, принимал решение заменить обычные полигонные стрельбы стрельбой по движущейся мишени на озере. К воздушному хулиганству моя возмутившая кое-кого инициатива никакого отношения не имела. Я знал одно: чтобы остаться на высоте, чтобы с честью выполнить свой долг, нам, военным людям, необходимо в мирных условиях постоянно и настойчиво вырабатывать в себе такие командирские качества, как упорство – но не упрямство, решительность – но не безрассудную поспешность, уверенность в себе – но не самомнение. Наконец, учиться смело и решительно реагировать на любую неожиданность, которую может подарить противник.
Меня поняли и поддержали. Тот же комиссар нашего отряда Степанов, защищенный неистребимой верой в справедливость и мужеством, которое давало чувство собственного достоинства, не дрогнул перед авторитетом вышестоящего начальника. Он первым подал голос в защиту не только меня как командира, но и самой идеи поиска новых средств и новых методов обучения подчиненных тому, что потребуется на войне. Так резерв энергии, инициативы, творческого устремления не оказался под спудом. Вскоре это нам все пригодилось…
Через некоторое время я получил новое назначение. Меня направили служить в полк, знаменитый своей удивительной историей.
Когда-то просто боевая авиационная группа, созданная на
