отставная депутатша и яркая поборница либеральных ценностей. Она старательно придерживалась образа глубоко интеллигентной женщины, но иногда ее из образа выносило.
– Какого черта! Кто разрешил! – голосила она. Привыкли при коммунистах опыты на людях ставить! Развелось шарлатанов до хрена и больше! Я прекращу…
Нигелла не стал ее слушать дальше.
– А для вас, уважаемая, пусть наступит 14 часов 22 апреля 1980 года.
Дама вытянулась в струнку, на ее лице проступило выражение торжественности:
– Особенно дорого для меня то, что в члены КПСС я вступаю в этот знаменательный день, когда вся наша страна, все прогрессивное человечество отмечают 110-тую годовщину со дня рождения величайшего гения, основателя первого в мире государства рабочих и крестьян Владимира Ильича Ленина!
Слезы появляются у нее в глазах. Точно также, как и у некрасивой молодой женщины с тонкой шеей на голографическом изображении: она стоит перед столом, покрытым зеленой скатертью, за столом – члены райкома, над ними – портрет Генсека, по бокам – кумачовые знамена.
– Завершая наше приятное общение, – прервал Нигелла речь молодой коммунистки, – хочу предоставить каждому возможность убедиться в величайшей силе научного прогресса. Ибо чудес нет, но есть только знание законов Вселенной! Итак, пусть для всех наступит… полночь 1 января 1975 года!
Зал, казалось, не дышавший на протяжении всего выступления Нигеллы, взорвался:
– С Новым годом! С новым счастьем!
Гости повскакивали со своих мест. Даже те, кто родился после 1 января 1975 года, подчинились общему порыву. Зазвенели бокалы.
Только Лера и Смагин, видимо, случайно не подпав под действие нигелловых чар, продолжали сидеть в изумлении.
Впрочем, ничего случайного в этот вечер не происходило. Нигелла, улыбаясь, направился к их столику.
– Публика на утро обо всем забудет… А нам пора. Пойдемте, друзья, домой. Я уже расплатился.
Втроем, молча они вышли на улицу. Миновав перекресток, оказались в извилистом, плохо освещенном переулке. Нигелла шел впереди, весь в черном, почти сливаясь с ночью. Ветер время от времени взмахивал полами его длинного расстегнутого пальто. С одним из взмахов он, как большая черная птица, исчез в темноте.
Лера и Смагин переглянулись, но не обмолвились ни словом, устав удивляться.
Дома Нигеллы не было. Решили ждать: ведь неспроста же он их позвал, да и деньги за ресторан вернуть нужно. Расположившись на диване, включили телевизор. Лера прислонилась головой к смагинскому плечу и сразу уснула. Он же через несколько минут заснул тоже.
Смагин очнулся от голоса будившего его Нигеллы. Тот был по-прежнему во фраке. Смагин, кивнув на Леру, поднес палец к губам.
– Не беспокойся, – сказал Нигелла. – Она проспит до утра и так же, как люди из ресторана, не будет ничего помнить.
На недоуменный взгляд Смагина ответил:
– Так ей же будет спокойней. Помолчав, Нигелла продолжил:
– Я
