смерть…
– Постой-ка! Ты, кажется, сказал, что всеми этими кошмарами брак грозит в худшем случае, – вспомнила я. – А что же тогда бывает в лучшем? Надежда всё-таки есть?!!
– В лучшем? А в лучшем случае кто-нибудь из супругов оказывается настолько мудр, что умирает вскорости после свадьбы. Этим он выигрывает всё. Срывает банк, так сказать. Ибо навеки остаётся чистым и прекрасным для своей вдовствующей половины. Воплощением всех добродетелей. И его достоинства с каждым годом, миновавшим с момента смерти, лишь ярче воссияют в памяти близких. Так и до святости недалеко…
…Я уходила от Фламмеля в сильнейшем смятении. Чтобы иметь возможность хорошенько обдумать дальнейшие действия, я выбрала самую длинную дорогу к дому. Ибо размеренная ходьба как нельзя лучше способствует упорядочению процессов мышления. Но хоть ноги мои ступали твёрдо и ровно, мысли всё равно безнадёжно путались. Единственное, что я прочно для себя уяснила: действовать нужно решительно и быстро. Я не могу терять своё бесценное земное время, дожидаясь, пока Виктор преодолеет свойственные его мужскому полу колебания и сомнения в целесообразности инициирования любовных взаимоотношений. Ему, может, и некуда спешить, у него впереди ещё вся жизнь, а у меня – только одиннадцать с половиной месяцев.
Эпизод 9. «Ветер дует туда, куда прикажет тот, кто верит в себя»
«Воздух выдержит только тех
Только тех, кто верит в себя.
И ветер дует туда, куда
Прикажет тот, кто…»
«Наутилус Помпилиус». Песня «Воздух».
Это был мой день. Сегодня к мессе шла я – я сама. Нельзя было допустить, чтобы Мария всё испортила. Я решила рассказать Виктору о своих чувствах начистоту, не дожидаясь, пока он догадается о них по томным вздохам, жарким взглядам и глубине моего декольте. Этим я избавлю нас обоих от томительных недомолвок и мучительных ожиданий… От расшатывающей нервы неопределённости.
– …Святой Михаил Архангел, защити нас в борьбе; против козней и напастей диавола будь нам опорой. Да повелит ему Бог, смиренно молимся. Ты же, небесного воинства начальник, Божественною силою низвергни в преисподнюю сатану и прочих блуждающих в мире на погибель душам коварных духов. Аминь.
Смолкли под сводами последние звуки ЕГО голоса. Разошлись прихожане – топая, шаркая, вполголоса переговариваясь. Виктор заметил, что я осталась, и сам подошёл.
– Как Ваши дела, мадмуазель де Мюссе? Как Вы себя чувствуете?
– Нам надо поговорить. Наедине.
Виктор поспешно огляделся.
– Все уже ушли. Здесь никого нет, кроме нас, – сообщил он.
Я колебалась. Вести задуманный мной разговор в центральном зале, перед главным алтарём, куда в любую минуту может прийти кто-нибудь из служителей или мирян, представлялось не очень удобным. Виктор уловил мои
