style="font-size:15px;"> – Я вложил в тебя наш язык, арвест, это я успел сделать. Ты понимаешь меня, человек?
– Уу-у-у! Д-да-а-а…
– Да-да-да, ты меня понимаешь, что за радость!
А мне-то что за радость, скажите на милость?
– Я вложил в тебя язык, значит, ты можешь меня разуметь. Ты нужен мне, человек! Сейчас… сейчас я тебя вытяну… Нужен, чтобы спасти мой мир, чтобы разобраться с Атро!
Кто это – Атро? И почему именно я? Но-но! Поставьте меня обратно. Верните где взяли, и скажите, что так и было! Я не хочу играть роль Гордона Фримена, которого засунули в горнило Сити-17! «Нужный человек в нужном месте и в нужное время…» Да нафиг мне это нужно?
– Эй, а ну, старый хрыч, вертай назад! – гаркнул я во всю мощь своих легких. – Вертай, я сказал! Я на это не подписывался!
Стариковское бормотание усилилось. Я понял, что он меня слышит и прекрасно понимает, но включать обратный ход не намерен. Мое волнение перешло в страх.
– Эй, дед! Мужчина! Э-э… товарищ! Друг! Ты ошибся номером! Я – не он! Он – другой. Эй, ты, я говорю – ты меня с кем-то спутал!
Тут меня дернули. Сверху. Как репку из грядки.
Я заорал:
– А-а-а-а-а!
Больно было, мое тело будто хотели растянуть на лишние полметра.
В голосе старика послышался ужас:
– Не… не надо! Эй, вы, не надо его вытягивать!
Мое волнение превратилось в ужас.
Могучая невидимая рука снова дернула меня – вверх. Раз дернула, два дернула – но мои ноги прочно увязли в невидимой трясине. А рука продолжала дергать меня, пытаясь освободить, да так, что хрустели кости.
– Эй, да вы охренели там? – заорал я.
Рука молча дергала меня вверх, но трясина не отпускала.
– Не дам! Не отпущу! – визгливо завывал невидимый старик. – Вы не получите его, подлые мерзавцы!
Меня бы кто-нибудь спросил… так, для приличия.
– Не пущуууу!
Рука дергала меня, грозя разобрать по косточкам. Во тьме вдруг проявились лица – странные, огромные, искаженные этой самой огромностью, гротескные, целый хоровод лиц. Три… пять… около десяти: они смотрели на меня, они нависли надо мной – мужские или женские, я не мог разобрать, так как от боли перед глазами помутилось.
Рука обхватила меня, стала тянуть неуклонно и жестоко, от чего…
Лица взирали на меня – с ненавистью и страхом.
…боль стала настолько сильной…
Внезапно трясина подалась, выпустила меня с громким чпоканьем.
…что я потерял сознание.
Я очухался от похлопываний по щекам. Надо сказать, плюхи были весьма увесисты, били меня размашисто и со вкусом, да так долго, что во рту разлилась кровавая река.
Надо мной склонилась одутловая красная морда с кривыми зубами. Глаза выпучены, изо рта разит перегаром, щетина такая, что можно граффити со стен отдирать.
– Хорош! Все зубы целы. А глянь, какие мускулы! На этом рабе мы сделаем состояние!
Это они… обо мне говорят?
Я
