тем больше успокаивался, – и цель не оправдает средства, Борис Иванович. Они не обучены, они не готовы к этому. Рано им еще в НИИ – они там все разнесут к чертям собачьим.
Под конец своей речи Горбовский почти поверил в то, что ему удастся переубедить директора. Тем более, Борис Иванович внимал с предельно понимающим лицом. Затея действительно казалась глупой, и правда была на стороне возмутившегося.
«Если бы только здесь был Пшежень, он бы меня поддержал. У него, по крайней мере, голова работает лучше, чем у многих молодых», – уныло думал Горбовский. Но Пшежень не мог сегодня прийти на совещание, потому что доделывал ежемесячный отчет по лабораторному оборудованию, и как заведующий секцией послал вместо себя старшего научного сотрудника. Напару с Горбовским ученый-поляк нес ответственность за все происходящее в лаборатории вирусологии. Вместе они входили в костяк самых уважаемых ученых НИИ.
– Я услышал Вас, Лев Семенович, но и Вы меня послушайте.
Директор решил во что бы то ни стало гнуть свою линию. Ему было невыгодно прилюдно ронять свой авторитет, прогибаясь под чье-то несогласие, пусть даже Горбовского.
– Институт берет студентов на обучение не для того, чтобы они потом, как Вы выражаетесь, дворы подметали, и даже не для того, чтобы они шли работать в больницу. Пусть не все, но часть из них станет учеными. Как Пшежень или Логовенко, как Гордеев с Гаевым… Иными словами, разного уровня. Вы поймите, не всем дано быть Горбовскими. Но их жизнь не должна быть обречена из-за этого. Вспомните себя в их годы. Во многом ли Вы отдавали себе отчет? Молодость – дурное время, когда не думаешь о будущем, а живешь только настоящим.
Никто не заметил, как у Горбовского дрогнул безымянный палец правой руки; лицо же его, худое, бледное, осталось непроницаемым. Директор меланхолично продолжал:
– Уверен, не все студенты так уж безнадежны, чтобы не иметь даже шанса работать в лаборатории бок о бок с таким специалистом, как Вы. Вы их недооцениваете, Лев Семенович. Им нужно дать случай проявить себя, поделиться с ними опытом, предоставить полигон для реализации и практического применения приобретенных знаний. И наш долг направить их. Иначе какой смысл их обучать?
– Полигон? Да если кто-то из них доберется до биологических образцов, то полигоном станет весь город! Вы представляете себе масштаб потенциальной катастрофы и ответственность, которую мы несем за это? А в частности – Вы!
– Строгие правила, дисциплина и соблюдение инструкций – вот Вам залог того, что подобного не случится. Зачем же сразу представлять самое худшее? Это уже паранойя какая-то, Лев Семенович. Все начинается с малого, опыт приходит со временем…
Горбовскому хотелось рычать от отчаяния. Его не понимали. Никто не хотел осознать реальную опасность затеи.
– Ваша тупость непробиваема, – холодно сказал Лев Семенович, и лицо директора оплыло, как свечка в огне. – Вы не имеете права ставить под угрозу безопасность объекта столь легкомысленным
