сразится с Тобою, и победит Тебя, и все пойдут за ним, восклицая: “Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небес!” Знаешь ли ты, что пройдут века, и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть нет и греха, а есть только голодные. “Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!” – вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой. На месте храма Твоего воздвигнется новое здание, воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, и хотя и эта не достроится, как и прежняя, но все же Ты бы мог избежать этой новой башни и на тысячу лет сократить страдания людей, ибо к нам же придут они, промучавшись тысячу лет со своей башней!»[8]. Это рассуждения и упреки мира необходимости миру свободы. Но миру необходимости не дано понять мир свободы, в которой таится сокровенная суть человека.
Личностность человека предполагает свободу до такой степени, что следование свободе оборачивается даже страданиями и мучениями для него самого. Когда свобода Духа влечет за собой чуть ли не брошенность Богом. Человек верит в Бога и следует ему до такой степени свободно, что Бог отворачивается от него, как бы подвергая его внутреннюю свободу испытаниям. И здесь идеалом является Христос, который на Кресте воскликнул: «Боже мой, Боже мой! для чего ты меня оставил, Отче?»[9]. Так поступает Бог со своим единородным сыном. Такое же отношение Бога ждет человека, поднимающегося по пути духовной свободы. Если человек, становясь на путь духовного развития, поначалу чувствует защиту и покровительство высших сил, ему везет в мирских делах, т. е. его духовность является выгодной в человеческом плане, то чем дальше он углубляется в своем духовном совершенствовании, тем больше его свобода оказывается невыгодной ему в человеческом плане, тем больше она сулит ему неприятностей. И по сути дела быть свободным, когда свобода абсолютно бескорыстна, когда она оборачивается до невыносимости против человека, – вот идеал личностности и духовной свободы, который преподнес Христос своей жизнью.
Выбирая саму свободу на уровне своей воли, собственного выбора, человек обеспечивает и соответствующее этой свободе бытие на уровне телесной и духовной организации. Конечно, это в значительной степени касается психической жизни, в меньшей – телесно-материальной. Но подобная ситуация является более приемлемой и оптимальной. Ведь человек живет в большей степени и прежде всего своими душевными переживаниями, и только незначительно непосредственно телесными. Жизнь человека есть прежде всего жизнь его души, только потом – жизнь тела. Душевные переживания определяют отношение человека к телесно-материальному бытию, а это отношение определяет и составляет саму жизнь. Для человека в жизни значимым всегда является именно отношение, не то, что с ним происходит, а как он к этому относится.
Воля предполагает выбор, свобода же его не предусматривает. Выбор характеризует только волю, путь к
Евангелие от Матфея. – 27:46.
