что они только спят в обнимку. Как будто, если не думать о том, что они делают друг с другом наедине, мир останется таким же ванильно-розовым и невинным.
Дружить с геями можно и, наверное, даже нужно. Их, скажем так, «индивидуальные особенности» не влияют на их человеческие качества, они тонко чувствуют, понимают ранимую женскую душу, делают комплименты. Но, пожалуй, я бы предпочла, чтобы они не выпячивали свою ориентацию при детях и подростках. И вообще, при всех, чья психика еще не устоялась. В этом вопросе я немножко консервативна.
Самое главное, не думать о них как о мужчинах или, не дай бог, влюбиться. Потому что мужчина, предпочитающий мужчин, никогда не вернётся в строй гетеросексуалов. Или, как говорит Катька: «Если женщина хочет мужчин и женщин – она бисексуал, а если мужчина хочет мужчину – он гей, как бы ни противился своей природе. Мужчин бисексуалов не бывает». Пожалуй, я с ней соглашусь.
А на шестом этаже живёт Наташка, она воспитательница в детском саду. Наташка спит с Игорем с седьмого этажа, а у Игоря жена и дети. Зато он ездит на хорошем внедорожнике одной немецкой фирмы и одевается в бутиках, на витринах которых красуются красивые итальянские фамилии. Так что его на всех хватает, этого Игоря. Но мне не надо, спасибо.
А на втором этаже живёт Олег, молодой, подающий надежды писатель, по чьим сценариям уже сняли два фильма, который любит Наташку, ту, которая спит с Игорем, ту, которая его не замечает, в доме, который построил Джек. Короче, можно рассказывать бесконечно, но у нас тут, знаете ли, полнейший дурдом местного масштаба. В нашем подъезде, как и в любом другом, есть свои старушки – божьи одуванчики, свои одиночки, о которых никто не знает ничего, даже когда они успели переехать, свои драчуны и пьяницы, инженеры-очкарики, мамаши с выводками детишек и прочие типичные обитатели девятиэтажек. А ещё здесь живу я, Саша.
– Ну что ты долбишься, как дятел?! – возмутилась я, открыв дверь.
– А не надо было закрываться! – буркнула Катька, пихнула меня плечом и прошла в комнату.
3
– Его не было всю ночь! – сообщила она и села на край дивана.
Я взглянула на часы. Было начало двенадцатого. Катя угрюмо уставилась в окно.
– Кого?
– Твоего брата, – хриплым голосом доложила она. По выражению её лица стало ясно, что никто и ничто пока не может вытеснить Сеню из ее сердца.
– Такое и раньше бывало. – Я всё еще была погружена в свои мысли. Мне уже начинала надоедать нерешительность подруги. Она не давала ему намеков на то, что он ей нравится, не предлагала отношений, даже не просила меня выяснить, как он относится к ней. – Остался у какой-нибудь девицы. А где Ксюша?
Катя встала, обошла диван и открыла окно. На столе возле окна лежали книги, мои рабочие папки и стакан с ручками. Проведя пальцем по книжному переплету, она обернулась ко мне:
– Твоя племянница дома, только что встала. Она не знает, где ее отец, он не
