в больнице я больше не могла. Время шло, все ждали, когда Сеня очнется и расставит всё по своим местам. Но проходил день за днем, и тишина сменялась отчаянием. Допросы, обыски, душевные беседы.
В следственном комитете, раз за разом, повторяя одни и те же наводящие вопросы, пытались вытянуть из меня то, что им хотелось услышать.
– Я еду домой. Нужно начинать действовать, делать хоть что-то. – Мои пальцы нервно перебирали волосы, пытаясь собрать их в хвостик. Я заметила Катин тоскливый взгляд, брошенный на брата. – Мы уже третий день сидим здесь в неведении. Пора уже подумать, что мы можем сделать для Арсения. Какой толк в том, что он проснется и узнает, что на него хотят надеть наручники?
Поправив под больничным халатом мятые джинсы, я махнула на прощание рукой Кате с мамой и вышла. Пот ручейками сбегал по спине, неприятно щипая под водолазкой. Усталости не было, но нестерпимо хотелось принять душ.
Набрав номер, я глубоко вздохнула. Не прошло и минуты, как послышался голос отца.
– Саш?
– Отец? Мне нужна помощь… Арсений разбился.
– Он жив? – Голос отца звучал спокойно.
– Он в коме. Прогнозов пока не дают. – Мой голос дрогнул. – Его обвиняют в убийстве…
– Ты говорила с полицией?
– Да. Они нашли его вещи у какой-то девушки. Я первый раз слышу о ней.
– Мне нужны подробности.
– Нам ничего не сообщают, поэтому я и звоню тебе. Мне даже неизвестно положение вещей в данный момент.
– Кто ведет дело?
Его хладнокровие действовало на меня успокаивающе.
– Донских. Я уже устала от его ежедневных расспросов.
– Ясно. Адвоката нашла?
– Есть на примете. Я не понимаю, мы в подозреваемых или уже в обвиняемых. Нужно делать запрос, чтобы нас хоть как-то посвятили в детали дела. Полнейший информационный вакуум. Ты можешь чем-то помочь? – с надеждой спросила я.
– Я сейчас отправлю тебе координаты моего знакомого. Сходишь к нему, он знает, чем помочь.
– Отец, ты не представляешь…
– Саша, сделай то, что я говорю, нельзя терять ни минуты.
– Спасибо, папа, – ответила я и повесила трубку.
Постояв немного в коридоре, я направилась к выходу.
С крыльца больницы открывался весьма неплохой вид на город. Окна торговых центров, переливающиеся на солнце, разноцветные палатки, яркие киоски, высокие деревья. Широкая дорога, уходящая вдаль.
Я посмотрела вниз, на окрестности, где длинный больничный двор заканчивался коваными воротами. За ними, в тени старых массивных дубов, стоял знакомый мне автомобиль. У меня привычно сжалось сердце.
Усталым взглядом я обвела территорию двора: повсюду сидели на скамейках люди, больные и посетители, общались, обменивались прикосновениями или словами поддержки. Пересчитав все шаги, по дорожке я добрела до той самой
