Звон колокольчики и сон дочки виделись ей звеньями одной цепи. Ну не может все это быть совпадением. Творилось что-то очень неладное.
– Она стояла в темноте, – мрачно продолжала Кира, – и у нее был такой же джинсовый комби… комбине…
– Комбинезон?
– Да, он был такой же, как у меня. – Кира сделала еще несколько глотков и поставила кружку на тумбочку возле кровати. – А к лямке был прикреплен мой значок со смайликом. Ну, тот, помнишь? Тот, который она утащила, – снова задумчиво уставилась на окно. – Она указала пальцем в темноту и сказала, что приближается гроза. И сразу же в темноте молния сверкнула, и гром прогремел. – Она перевела взгляд на маму: – А еще она сказала, что папа никогда не выберется из колодца.
Дарья взяла дочку за руку.
– Какого еще колодца?
Кира ответила пожатием плеч и тяжелым вздохом. В воздухе повисла тишина, которую Дарья нарушила спустя минуту.
– Это всего лишь сон, Росинка. Всего лишь сон.
– Знаю. – Девочка рассеянно улыбнулась. – Но я не хочу, чтобы она снова мне снилась. Я… боюсь ее, мамочка. Она плохая.
– Ничего не бойся, – Дарья прижала ее к себе. – Все у нас будет хорошо, Росинка, обещаю. Ничего не бойся.
Она успокаивала ее, а самой было страшно. Слова дочки о злой Кире, о том, что папа никогда не выберется из колодца, оказались последней каплей. Предчувствие чего-то зловещего полностью завладело сознанием. Дарья лихорадочно принялась мысленно твердить, что не нужно накручивать себя. Утром, когда солнце прогонит тени, все будет выглядеть в ином свете… Но сейчас это внушение работало плохо.
Кира зевнула в ее объятиях, прикрыла глаза. Через несколько минут Дарья услышала ровное дыхание дочки и уже с нажимом, злясь на себя, мысленно повторила: «Утром все наладится!»
Она аккуратно опустила голову дочки на подушку, поцеловала в лоб, прошептала:
– Все наладится.
Подошла к окну, желая ощутить хотя бы малейшее дуновение ветерка. Но, увы, теплый вечерний воздух был недвижим. Вдалеке над лесом небо по-прежнему озаряли вспышки зарницы. Молнии бесновались за сотню километров отсюда. Даже отголосков не слышно. Дарья подумала, что злая Кира ошиблась насчет грозы. А вот по поводу колодца, из которого никогда не выберется папа… Эти слова вообще выглядели как бред, но отчего-то именно они тревожили Дарью. Волновали не меньше, чем звон колокольчика в темноте вишневой рощицы. Они походили на приговор. И то, что их произнес персонаж из страшного сна, делало эти слова еще более жуткими. Дарья не могла припомнить, чтобы ей самой снилось нечто подобное.
«Папа никогда не выберется из колодца», – мысленно повторила она и поспешно вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Сбежала по лестнице, схватила с тумбочки в коридоре сотовый телефон и позвонила мужу.
Гудки, гудки, гудки…
– Да ответь же ты, дуралей! – со злостью прошипела Дарья.
За Артуром водилась привычка игнорировать телефонные звонки жены. Позже с напыщенным видом он объявлял, что был очень занят, и такое объяснение
