сына за границей, отдавал себе отчет, что в 57 лет в США с пустыми руками делать нечего, и пришел к выводу: его единственным капиталом в той новой будущей жизни являются знания, приобретенные в закрытом военном НИИ. Это попахивало шпионажем, но он тешил себя тем, что даже при своих «длинных руках» российская контрразведка будет бессильна дотянуться к нему в далекой Америке.
Финкель мялся и не знал, как подступиться к столь щекотливому вопросу. Саттер как будто угадал эти мысли и пришел на помощь. В его руках, как у фокусника, появился почтовый конверт. Финкель с недоумением смотрел то на конверт, то на загадочного американца, и ничего не мог понять. Письмо было от приятельницы семьи Финкелей – Марины Орел. В прошлом с ней и ее мужем – Оскаром их связывала многолетняя дружба, прервавшаяся в 1992 году.
В тот год семья Орел, оставив Царское Село, отправилась в частную поездку в США и обратно не возвратилась. Спустя полгода, они напомнили Финкелям о себе. Первые письма Марины были полны сомнений и тревоги, но прошло несколько месяцев, и характер переписки изменился. Теперь каждая строчка и каждое слово Орел сочились оптимизмом. Они подробно описывали свою новую квартиру, машину или очередную покупку, не скупились нахваливать жизнь в Америке и отмечали захватывающие перспективы для тех, у кого «есть голова на плечах».
Очередное письмо Марины, переданное Саттером, мало чем отличалось от предыдущего. Оно было проникнуто сочувствием к «мыкающейся в нищете семье друга». В нем она не скупилась на похвалы в отношении своего нового «делового партнера» – господина Бэда. Сердце Финкеля радостно встрепенулось, когда он читал эти строки. Бэд был не только успешным бизнесменом, но и оказался человеком широкой души. Он заочно проникся симпатией к «российским страдальцам», обещал в случае переезда Финкелей в США оказать помощь в обустройстве на новом месте и «найти работу, соответствующую твоим, Моисей, знаниям».
Перечитав письмо, Финкель все еще не мог поверить в столь сказочную удачу; она буквально плыла ему в руки. Он поднял голову и искал ответ в глазах Саттера. Опытный разведчик и психолог внимательно следил за реакцией кандидата в шпионскую рать и не спешил делать вербовочного предложения. Ему была хорошо известна хватка молодой российской контрразведки. После потрясений августа 1991 года, она быстро набрала силу и уже мало чем уступала знаменитому КГБ. Опасаясь, что хитрющий кандидат наук мог оказаться ее ловкой подставой, Саттер продолжил игру с Финкелем и прощупывал его наводящими вопросами:
– Моисей, если мне не изменяет память, в декабре 1990 года вы направляли анкету в нашу Службу иммиграции и натурализации?
– Да, причем дважды, второй раз в декабре 1991 года! – подтвердил Финкель.
– В ней вы указали, что работаете в закрытой организации. Поясните пожалуйста, что это за организация и чем она занимается?
Финкель, помявшись, скороговоркой произнес:
– Научно-исследовательский институт морского флота.
– Министерства обороны России? –
