эти знания, а точнее материалы, должны иметь прикладной характер.
– Такие материалы у меня есть! Но потребуется время, чтобы их обобщить и систематизировать. Я уверен, для моих американских коллег они будут представлять значительный интерес, – с многозначительным видом произнес Финкель.
– О’кей, о’кей. В таком случае, Моисей, если вас не затруднит, то к следующей нашей встрече хотелось бы познакомиться с этими материалами.
– Как скоро и где она состоится?
– Гораздо раньше, чем вы думаете. Как вы посмотрите на то, чтобы провести ее в Бельгии?
– А почему в Бельгии?! – удивился Финкель.
– Но вы же не будете возражать против встречи с сыном?
– Я?! С сыном?! Да, конечно! Но как?!
– Это я беру на себя. Вызов и виза для вас будут оформлены в ближайшие месяцы.
– Неужели такое возможно?! – не мог поверить Финкель.
– Не сомневайтесь, Моисей, Америка – страна фантастических возможностей! – заверил Саттер.
Завершая разговор, он вежливо, но настойчиво рекомендовал Финкелю «поработать над перечнем вопросов по новым научным разработкам в области гидроакустики». Проводив его на выход, Саттер поспешил на доклад к резиденту. Его душа пела, не прошло и двух недель с начала работы в посольской резидентуре, как он вышел на перспективную разработку. Будущий агент Финкель мог занять далеко не последнее место в шпионском ряду ЦРУ. Его прямой доступ к важным секретам российского военно-морского подводного флота открывал перед американской разведкой заманчивые перспективы.
Лифт поднял Саттера на 7 этаж, в сердце посольской резидентуры. Ее помещения надежно защищал от прослушивания вездесущей российской контрразведки радиоэлектронный колпак. Со стороны Садового кольца она была отгорожена глухой кирпичной стеной со встроенными в нее фальшокнами. Перед тем как зайти к резиденту Саттер заглянул к себе в кабинет и достал из сейфа досье на Финкеля. На обложке рукой его предшественницы – Хамильтон Келли Энн, было выведено «Хэл Рубинштейн». За два с лишним года изучения Финкеля оно распухло до размеров «книги дьявола». В досье были собраны: доносы связей семьи Финкелей, обосновавшихся в Америке, Европе и Израиле, пикантные фотографии, долговые расписки сына, анкета-заявление самого Моисея Финкеля в Службу иммиграции и натурализации США с просьбой о предоставлении ему и жене статуса беженцев и многое другое. Приложив к досье видеозапись разговора с Финкелем, Саттер отправился на доклад.
Резидент – Дэвид Ролф, как и его предшественник – Майкл Клайн, являлся кадровым сотрудником разведки. После окончания Кентуккийского университета, где занимался углубленным изучением русского языка, он добровольно поступил в армию. Службу проходил в армейской разведке, в Западном Берлине в качестве аналитика. По увольнении возвратился в Штаты и занялся юриспруденцией, но она его не прельстила. Ролфа тянуло в разведку, и в 1977 году он подал заявление в ЦРУ. Почти год его тщательно изучали. Он оказался чист, в порочащих связях замечен не был и по завершении
