с ним адъютанта выяснилось, что командующий подписывал бумагу, если под ней заделывалась подпись совершенно невероятным образом: «Ефремов. М.». Без точки после фамилии и инициала бумага отвергалась. Первый же документ с так сделанной подписью был подписан без слова. Как-то генерал Ефремов перед рассветом объявил Управлению округа боевую тревогу и весь офицерский состав вывез на стрельбище, находившееся километрах в десяти от города, и приказал стрелять из пистолетов по заранее приготовленным мишеням. Выполнивших упражнение щедро наградил ценными подарками, а невыполнившим объявил по выговору, хотя таких оказалось примерно половина, и приказал идти пешком в штаб. Они сумели добраться только к вечеру, и рабочий день был потерян. Впоследствии этот требовательный и своевольный генерал оказался истинным патриотом и героем. Осенью 1941 – зимой 1942 года он командовал 33-й армией на Московском направлении. В ходе наступления из-под Москвы часть сил армии глубоко вклинились на запад, подойдя к Вязьме. Противнику удалось выйти на ее коммуникации и окружить так называемую западную группировку армии. После длительных боев в невероятно тяжелых условиях эта группировка была ликвидирована противником. Ефремов неотлучно находился с окруженными войсками. Когда создалась явно безнадежная обстановка, высшее командование предложило ему вылететь из котла на самолете в последний возможный момент. Но командарм отклонил это предложение, заявив, что его можно спасти только вместе с армией. А если это невозможно, то он разделит участь остающихся в окружении солдат и погибнет вместе с ними. Так он и поступил: в самый последний момент, при попытке немцев захватить его в плен, застрелился, но не сдался. Ефремов погиб как истинный солдат. Благодарная Родина увековечила его имя памятником на месте гибели. До этого он успел покомандовать, после СКВО, двумя округами и армией.
В вечерних отделениях Академии имени М.В. Фрунзе, созданных в ряде округов, учились офицеры разных рангов и возрастов: от лейтенантов до комбригов, получивших в 1940 году генеральские звания. В целом это было неплохо: мы, молодые и неопытные слушатели, перенимали от более подготовленных и умудренных опытом многолетней службы сокурсников их навыки и знания и многому научились. За пять месяцев до выпускных экзаменов нас вызвали в академию на итоговый учебный сбор. Мы прослушали ряд лекций опытного профессорско-преподавательского состава, с нами были проведены многие занятия на картах и на местности, консультации. Выпускные государственные экзамены мы, вечерники, сдавали вместе и наравне с слушателями основного курса. Делалось так, чтобы экзаменаторы не знали, кто из нас вечерник и кто с основного дневного курса. Успехи вечерников оказались нисколько не ниже показателей тех, кто три года учился в стенах академии и не знал никаких забот, кроме учебы. Учили нас всесторонне и капитально. Мы получили нужные знания, но главным образом в области тактики до корпуса включительно и по военной истории.
