Кавказа, решаемый на более высоком уровне.
Тем временем от начальника одного из железнодорожных разъездов, расположенного на берегу Черного моря, в штаб округа поступила тревожная телеграмма, вызвавшая насмешки в адрес ее автора. В телеграмме сообщалось, что вблизи разъезда появилась вражеская подводная лодка. Начальник просил срочно прислать бронепоезд. Телеграмма осталась без ответа, ее посчитали плодом страха. Во-первых, никто не поверил в достоверность сообщения, тем более что оно исходило не от военных моряков или пограничников, располагавших необходимыми средствами для охраны морской границы. А во-вторых, просьба вызывала ироническое недоумение, почему нужен именно бронепоезд? Получалось, что бронепоезд надо посылать в распоряжение начальника разъезда. В округе был дивизион бронепоездов в районе Грозного, но никто и не подумал посылать его по заявкам гражданских лиц. Телеграмма казалась настолько абсурдной, что мы не стали даже наводить справку у пограничников или моряков. Вообще же сложилось впечатление, что «бдительный» железнодорожник беспричинно перепугался и впал в панику. Так оно и было.
В связи с этим эпизодом уместно вспомнить, что с первых дней войны в нашем, удаленном на большое расстояние от фронта округе распространялись различные уму непостижимые ложные слухи. Трудно сказать, исходили они от вражеской агентуры или были плодами обывательских вымыслов. Слухи эти носили преимущественно оптимистический характер, что затрудняло откровенно с ними бороться. Им, по-видимому, способствовало отсутствие правдивой информации о действительном положении дел на фронтах приграничных округов. Вначале эти слухи утверждали, что война вот-вот закончится полной нашей победой, что Красная армия перешла в решительное наступление, громит немецких захватчиков и стремительно продвигается вперед. На третий, кажется, день войны в штабе округа стали раздаваться телефонные звонки от разных лиц, большей частью служащих гражданских учреждений. Звонившие добивались подтверждения версии о том, что наши войска заняли Варшаву и захватили в плен самого Гитлера. «Не закончилась ли война?» – допытывались настойчивые голоса. Нелепость вопросов возмущала, но опровергать их или, тем более, подтверждать возможности не было. Попытки выяснить источник распространяемых слухов привели к непроверенным сведениям, будто из Москвы возвратился кто-то из работников областной газеты «Молот» и сообщил о пленении Гитлера и взятии Варшавы. Я позвонил редактору. Тот ответил, что ему ничего не известно по этому вопросу. Но людям, видимо, хотелось верить в эту версию, и более настойчивые из любопытных выказывали неудовольствие, не получив подтверждения, обвиняя нас в незнании положения дел на фронте.
В первые дни войны Генеральный штаб информировал округ о положении на фронтах очень скудно. Официальная информация почти не выходила за рамки газетных сообщений. Сначала о наших неудачах ничего
