порядком были переадресованы к Ленинграду. В результате перевозки армия, как таковая, в назначенный район так и не прибыла. Она была разбросана частями по пути следования на большом пространстве.
Штабу армии пришлось заниматься не только сбором своих войск, но и другими, внезапно возникшими задачами. Мы становились на дорогах, перекрыв их на определенном участке, и задерживали разрозненные группы военнослужащих, а иногда и одиночно идущих в тыл солдат и офицеров, собирали их в группы и присоединяли к своим частям. Шли они чаще всего без оружия и без знаков воинского различия. Больше всего возмущали факты, когда некоторые офицеры срезали с обмундирования офицерские нашивки и петлицы или переодевались в солдатскую форму и выдавали себя за рядовых. Такая безответственность, граничащая с преступлением, если не сказать больше, явилась для нас полной неожиданностью.
Где проходил фронт, каких районов достиг противник, какие наши войска действовали впереди нас – мы не имели ни малейшего представления. Невозможно было себе представить, что сплошной линии фронта не было. Задержанные бегуны ничего толком объяснить не могли. Они или не знали, или если и знали, то скрывали, к каким частям они относятся, где их части и кто командир. И все же из отрывочных данных у нас складывалось впечатление, что армии Западного фронта, рассеченные противником на отдельные группировки, потеряли управление, сражались с наседавшими фашистами на разных направлениях и в разных районах, не объединенные во фронт, и отступали как попало и куда попало. Вражеская авиация их загоняла в леса, а немцы двигались по дорогам. Но это, казалось, происходит где-то далеко на западе. Грохота боя мы не слышали. Лишь ночью небо светилось красным заревом на западном горизонте. Но самовольно уходящие в тыл военнослужащие встречались все чаще и чаще. Многие из задержанных беглецов с готовностью включались в новые подразделения, они, как правило, становились хорошими бойцами. Но были и такие, которые, улучив удобный случай, смывались снова.
Задерживая беглецов на одной из дорог, я заметил человека, спешившего на восток в стороне от дороги. Человек был лет тридцати, крепкий и хорошо упитанный, но грязный и небритый. Одет он был в смешанную форму – военную и гражданскую. На плече он держал новенький автомат, а на боку висела кожаная кобура от седла, наполненная патронами. Шел он, как выяснилось, откуда-то из Прибалтики.
– Вы почему удираете в тыл? – спрашиваю. – Хотите, видимо, чтобы фашисты заняли всю страну?
Беглец стал оправдываться, утверждая, что немцев видимо-невидимо, у них, дескать, танки и самолеты, а у нас их что-то не видно.
– Но немцам Красную армию не одолеть, она большая, – уверенно заключил оптимист в свое оправдание.
– Кто же остановит немцев, если бежите вы, побегу я и все остальные? Из нас и состоит Красная армия, – внушал я горе-воину простую истину.
Он смутился и заявил недолго думая,
