даже предсмертные, не могли бы оживить столько эманаций на кладбище, – как бы между прочим заявил Крестоносец.
Воин насторожился и чуть не выпал из игры:
– Ты хочешь сказать, что некромантов двое?
– Нет. Я хочу сказать, что некромантов нет вообще. Тебя подставили, Воин.
– Ты можешь это как-нибудь мотивировать? – Воин и Крестоносец перешли на «ты».
– Кладбище старое, и трупы должны были сгнить. Отсюда и эманации потревоженного кладбища. Но откуда тогда вон те два зомби?
Воин окинул взглядом двух мертвецов со вспоротыми животами и сказал:
– Я еще ни разу не сталкивался с зомби на практике.
– Срубишь голову и дело с концом, – ответил Крестоносец, обнажая меч. Воин также обнажил свой.
– Твой слева, – резюмировал Крестоносец, прыгая на своего противника соответственно на правой стороне. Воин прыгнул вслед за ним по левой стороне.
Спустя несколько минут они вышли с кладбища, которое они упокоили с помощью молитв.
– Так ты по-прежнему думаешь, что те двое – это случайность.
– Я не знаю даже, что и думать. Зачем было подставлять меня, ведь строить козни без согласия сверху невозможно; а наверху ведь знают, кто я есть! – шипя, сказал Воин, у которого при выходе из игры постоянно тяжелеет голова.
– А это уже психология… Сегодня ночью приедет последний Воин Бога, и потому собрание будет завтра в 14:00. Пойдет? – спросил Крестоносец.
– В самый раз.
– Ну что? Давай прощаться? – Крестоносец протянул ладонь. Воин крепко пожал ее и ответил:
– До завтра.
– Да прибудет с нами Господь.
– Аминь.
Они разошлись. А по пути домой Воин пытался найти причину, по которой его могли подставить.
Дима сидел на кухне. Его родные уже спали, а он все еще не хотел спать, продолжая думать. А думал он о том, что если начнется война, то в крови утонет не только маленький городок, где жил Дима, но перевернется весь христианский мир. И все из-за него – ничтожной пылинки этого мира.
И во весь рост перед ним стал выбор: либор сдаться и погибнуть, и тогда все будет в порядке, или начать Войну, и да помилует Бог грешную Землю.
Дима надеялся, что, хотя бы три Воина Бога выберут его сторону, ибо с теми, кто будет против Димы придется драться, и шансы не на стороне Восставших. Но Дима никого не хотел подставлять, так из чего же выбирать? И ведь самоубийство прямой путь в ад, которого Дима очень боялся, ибо знал о нем не понаслышке… Ибо ад – это повторение всех прожитых грехов со смертным исходом, где грешник надеется выбраться, но надежды тщетны….
И что может быть страшнее этой душевной агонии, в гиене огненной, ибо гиена нереальна, видение, но и душа является видением, и потому боль будет реальной, хотя душа и не догадывается, что она в огне, ибо видит она свои прожитые грехи. Это очень страшно…
А Дима
