нижнюю часть лица. Мудриле досталось больше всех.
– Тьфу, – сплюнул квас с губ Имелов и стер каплю с кончика носа. – Наглядный пример квасного патриотизма? Нет, чтобы сок открыть. Так нет. Мудрило взялся за квас и явно перемудрил, – выдал каламбур Имелов и полез в карман за платком.
– Как два пальца, говоришь? – спросил Пробивной, вытирая со лба влагу.
– Только вы не ругайтесь, – сказал растерянно Мудрило. – У меня сегодня день рождения.
– Тогда с днем рождения тебя! – сказал Имелов с улыбкой экзекутора в благостном настроении, который еще не придумал казнь для провинившегося.
Сейчас настроение ему было испортить очень сложно. В дверь постучали и в кабинет с подносом вошла Эльвира.
– Альберт Геннадиевич, освежающее, как просили. Кофе с мороженым, – сказала она.
– Спасибо. Я уже освежился… – сказал Имелов, вытирая платком лицо. – Эльвик, через двадцать минут мне машину к подъезду. Я поеду на встречу. Я больше никого не задерживаю.
Он встал с кресла, подошел к стене и исчез за ней на глазах. В стене находилась замаскированная дверь в соседнюю комнату. Там у Имелова находились личные апартаменты. Альберт Геннадиевич переодевался в другой костюм и думал о директоре зоопарка. План действий сложился в его голове почти окончательно. Оставалось при личной встрече произвести должное впечатление на профессора. Хотя, если уж его помощников приняли в зоопарке за важных персон, то его гения торжества мысли и предприимчивости просто должны будут носить на руках по всему зоопарку, как рабы носят на носилках с балдахином своего султана.
Глава пятая
Веня и Вера
У каждого человека есть свои особые неподражаемые отношения с главным негасимым светильником земли. И у каждого может возникнуть мысль, что солнце светит именно для него. В этом заключается и некий эгоизм человека, как особи, и его законное право на исключительность. У Вени тоже были особые отношения со светилом. Весной солнце активно начинало будить его на работу. Рано утром оно в млечной дымке появлялось над пятиэтажками, озорно показывало красную макушку, словно ребенок, который играл в прятки. Затем поднималось выше, купаясь в легкой серовато-голубой дымке, зависало над домами и прятало одну щеку за двенадцатиэтажной башней. Через некоторое время показывало другую щеку с другой стороны двенадцатиэтажной башни и, поднимаясь еще выше, раскалялось до золотисто-белого цвета, переставало прятаться и открыто поливало комнату светом. Веня просыпался, когда солнце начинало светить в окно искоса, и в полусне уползал от него по подушке вверх или в сторону. Но солнце перемещалось за ним, находило и беспощадно поливало ярким светом, не давая спать. Веня отворачивался к стене, натягивал на голову одеяло. Но ему становилось жарко. Он откидывал в сторону одеяло и тогда солнце безжалостно поливало его светом, брызгаясь золотистыми лучами. Оно будто смеялось над ним. Веня сначала сердился, а потом беспомощно начинал улыбаться. В начале июня солнце начало его будить еще раньше.
