судью, который был уже не судья, а пенсионер, я сказал: «Чтобы он сдох!». Через два дня судья умер. У него было больное сердце. Дети, которым он не позволял играть под его окном были рады, а я чувствовал себя виноватым. Потом одна наша соседка рассказала моей маме, как много хорошего для неё и для многих других людей сделал этот старый человек, когда работал в суде и от его слова многое зависело, как многих спас он от тюрьмы. Но другая женщина, тоже хорошо знавшая судью, позже рассказала маме, каким нехорошим человеком был этот судья, как он брал взятки, как старался набавить срок сговорившись с прокурорами тем подсудимым, кто не давал ему денег… Да, на свете много непонятного, несправедливого…
Юсиф поглядел на главврача, будто ожидая от него подтверждения своим словам.
Не дождавшись никаких слов одобрения, он продолжил.
– Если бы я сказал, что с тех пор меня мучает совесть, это было бы слишком примитивно, как вы считаете? Нет, это не совесть меня мучает за то, что я мальчишкой проклял старого человека и он умер, после этого я делал много плохого, недоброго, много гадостей и много хорошего также, как и большинство людей, как и все люди, как и вы, наверное, доктор… Человек такой разный, такой… – он поморщился, подыскивая слово, нашел, просветлел, – такой непредсказуемый, ведь правда?
– Человеческая психика это такие дебри, в которых можно запросто потеряться самому опытному психиатру, – сказал врач, будто оправдываясь.
– Да, да, – нетерпеливо согласился Юсиф, будто не в первый раз слышал эти слова, – самый темный уголок… но спрятаться в нем невозможно. А жизнь… Вы замечаете, как жизнь быстро проходит? Быстро-быстро!.. Не успеешь оглянуться – уже девять вечера, скоро спать пора…
Главврач на этих словах пациента внимательно пригляделся к Юсифу и, вновь, как прежде не заметив никаких признаков душевного расстройства, осторожно, будто боясь спугнуть истину, произнес:
– По-моему, вы вполне нормальный человек, конечно, очень нервный, но психически нормальный… по-моему… Зачем вас привезли сюда?
– Я кричал в море.
– И… что?
– Приехали санитары, усадили меня в машину, привезли. Я не возражал.
– И что вы хотите?
Юсиф ответил не сразу. Главврач терпеливо ждал.
– Спрятаться, – тихо признался Юсиф.
Главврачу показалось, что он услышал что-то не то и он пожелал уточнить.
– То есть?.. Я не совсем понял…
– Я боюсь, – признался Юсиф, и в глазах его заблестели слезы, а одна даже не удержавшись на ресницах, скатилась вниз по плохо выбритой щеке, наглядно демонстрируя искренность человека, далекого от демонстрации напускных чувств.
Главврач, выдержав паузу, спросил:
– Боитесь чего?
– Всего, – тут же ответил Юсиф готовый к ответу. – Боюсь всего: этого мира, этой жизни, окружающих незнакомых
