до невозможности. Отходы и мусор выбрасывались прямо из окон на мостовую, где и гнили в ожидании уборки. Но даже вездесущие гоблины, эти маленькие проныры, не успевали убираться в Порту. Так что мусор гнил, распространяя по округе непередаваемую смесь запахов.
Эльф страдал как никогда в жизни. Он прикрывал нос платком, но это слабо помогало. К тому же над кучами мусора роились тучи мух, разжиревших и наглых. Они облепляли все, норовя попасть в рот, в глаза. Приходилось щуриться и идти почти наощупь.
Тут же на улице валялись пьяные, мертвые и раненые в ночных схватках. Друзья видели, как с умирающего, несмотря на хрипы, гоблины стаскивали одежду, ничуть при этом не церемонясь. Они зло зашипели на невольных свидетелей их нелегкой работы, но стоило эльфу перебросить копье с плеч в руку, как шипение разом стихло.
– Ненавижу гоблинов, – прогнусавил сквозь платок Флозерин. – Теперь эта картина будет преследовать меня в кошмарах.
– Ну–ну, – усмехнулся Герхард. – Смотри!
Дальше по улице, где царила относительная чистота, и можно было дышать без опасения съесть полтора фунта мух, разворачивался настоящий бой. Полтора десятка пиратов-полукровок атаковали небольшой эскорт из шести стражников–скарцени, яростно защищавших закрытый паланкин. Носильщики–тролли были убиты. Такая же участь ждала и охрану в скором времени, несмотря на отчаянное сопротивление.
– Пошли отсюда, – прошипел гном. – Нас это не касается.
Вот уже упал один из охранников, не успевший отбить удар тяжелой усфаханской сабли. Герхард тянул эльфа за руку, но того словно околдовали. Расширенными глазами Флозерин наблюдал за боем. Сейчас он напоминал охотничьего пса, взявшего след: широко раздутые ноздри, поза выдает предельную концентрацию.
Острое эльфийское зрение позволило ему заметить, как сквозь раздвинувшиеся шторы палантина на мгновение высунулась изящная женская ручка со множество браслетов на запястье и что-то бросила под ноги нападавшим. Вспышка ослепительного яркого света на миг ослепила пиратов. Скарцени, получив краткую передышку, постарались выжать максимум из этой ситуации. Двое полукровок рухнули замертво, еще двое с тяжелыми ранами выбыли из боя и пытались отползти в сторону.
Воодушевленные удачей скарцени ринулись в атаку, издавая боевые кличи. Еще двое пиратов рухнули на грязную мостовую, и вскоре от численного преимущества нападавших не осталось бы и следа. Но на сцене появился еще один участник. Из полумрака одной из подворотен появилась низкорослая, закутанная в плащ фигура. Вновь прибывший вытянул руки, и в грудь старшего из скорцени ударила молния. Воин рухнул замертво, даже не успев понять, что его убило.
– Клянусь духами кузницы, – прорычал гном. – Маг! Уходим быстрее, Флозерин.
Но эльф, не слыша слов Герхарда, перехватил копье, и едва с руки мага сорвалась новая молния, поразившая еще одного охранника, что есть силы, метнул его. Пролетев несколько десятков футов, хольгест пригвоздил неизвестного мага к створу ворот. Оставшиеся в живых четверо скарцени, видя, что убийца их командира мертв, с такой яростью бросились в атаку, что,
