недели. Так что…
Я отхлебнула чай. Он был сладкий, как горный мёд. И горячий. Я вдруг почувствовала, что вся промёрзла насквозь.
Следователь молчал, курил. Потом вспомнил про свою кружку.
– Но что вам мешало подписать отречение? – спросил он. – В конце концов, сколько вы прожили в браке? Полгода?
– Семь месяцев.
– И сколько дней из этих месяцев вы были вместе?
– Мало, – сказала я. – Могу сосчитать, если надо.
– Не надо. Мы сосчитали. Меньше двадцати. Так почему вы не подписали, Нолу?
Нолу… надо же…
– Не знаю, – сказала я. – Как-то это… не по-людски…
– Он на самом деле был провокатором, – сказал следователь. – Одним из успешнейших. На его совести сотни жизней подпольщиков. Не говоря о том, что он фактически начал гражданскую войну…
– Это только ваши слова, – сказала я. – И да, мне показывали электрокопии его сообщений. Но почерк можно подделать… и подпись…
– Вы сами себе не верите, правда?
– Я ничему не верю, – сказала я.
Он шумно отхлебнул из кружки и взял телефонную трубку.
– Капрал, попросите профессора заглянуть к нам…
Несколько минут прошло в молчании. Я допила чай, и мне захотелось попросить ещё. Но этого делать было нельзя.
Заглянул конвойный, увидел, что всё в порядке, приоткрыл дверь шире. Вошёл, опираясь на палку, лысый толстяк в мятом гражданском костюме. Следователь встал.
– Господин профессор…
– Сидите, Номан, сидите.
– Простите, но мне больше некуда вас посадить…
– Может, оно и к лучшему… – тем не менее толстяк, кряхтя, опустился на железный стул следователя. – Итак… итак. Коллега Мирош? Меня отчасти посвятили в суть ваших проблем, но я хотел бы главное услышать от вас.
Следователь Номан – имя? фамилия? – отошёл к приоткрытому зарешеченному окошку и снова закурил.
– Простите? – спросила я.
– Да, я не представился: доктор медицины Баух Шпресс, профессор Военно-медицинской академии. Вы – зауряд-врач Департамента здравоохранения, профиль широкий, я бы сказал – широчайший… Участница боевых действий, была в плену у мятежников… всё верно?
– Всё верно.
– Как выяснилось во время разбора архива контрразведки, ваш муж долгое время был агентом-провокатором, внедрённым в подполье, за что судим трибуналом Революционной комиссии и приговорён к смертной казни.
– Я знаю, что он до революции состоял в подполье и занимал там высокий пост. После революции его отправили в стратегически важный регион для восстановления хозяйства. Он очень многим не нравился, поскольку был принципиальным и упорным…
– Упёртым, я бы сказал.
– Упорным и честным. И очень требовательным. Требовали с него, требовал и он. И он умел добиваться своего. Поэтому так кстати появилась архивная папка. А вы уверены,
