в силах пошевелиться, она не могла ни кричать, ни сопротивляться.
Только ждать боли.
И молиться, чтобы кошмар поскорее закончился.
Но этого не случилось.
Глава 5
Шесть месяцев спустя
Эмма открыла глаза и задалась вопросом, сколько уже времени ее визави наблюдает за ней спящей.
Профессор Конрад Луфт сидел в своем привычном кресле, сложив руки на животе. Тяжелый, меланхоличный взгляд застыл на ее лице.
– Как ты себя чувствуешь? Более или менее? – спросил он, и в первый момент Эмма не поняла, что имеет в виду ее лучший друг, но потом увидела приставной столик рядом с кроватью. На нем лежали таблетки, выданные в психиатрической клинике, в закрытое отделение которой ее направил судья.
На крайний случай.
Если у нее будут боли, когда она проснется.
Эмма потянулась под одеялом и попыталась приподняться на локтях в больничной койке. Но, слишком слабая, упала обратно на подушку и потерла глаза.
Транспортировку сюда она проспала, что неудивительно: ее напичкали столькими таблетками. Одни лишь побочные действия свалили бы слона, а ей к тому же дали успокоительное.
Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Помещение, где она раньше проводила столько времени, казалось чужим, хотя и не таким чужим, как закрытое отделение, которое она не покидала последние несколько недель.
Возможно, странное чувство было связано с тем, что Конрад недавно отремонтировал свое адвокатское бюро по уголовным делам, но Эмма сомневалась в этом.
Не помещение изменилось, а она сама.
Запах краски и свеженатертого паркета из орехового дерева еще висел в воздухе, кое-какая мебель была сдвинута в сторону из-за ремонтных работ, но в целом все осталось таким же, как во время ее первого визита сюда почти десять лет назад. Тогда она сидела, развалившись на диване в кроссовках и джинсах. Сегодня лежала в ночной рубашке на больничной кровати с регулируемой высотой, почти в центре комнаты, с чуть приподнятой спинкой, лицом к письменному столу Конрада и окну.
– Полагаю, я первая клиентка, которую привезли к тебе в контору на больничной каталке, – сказала она.
Конрад мягко улыбнулся:
– У меня уже были нетранспортабельные подзащитные. Правда, я сам к ним ездил. Но в клинике ты избегаешь любого контакта, Эмма. Отказываешься даже от беседы с врачом. Поэтому я добился судебного разрешения в порядке исключения.
– Спасибо, – ответила она, хотя в ее жизни больше не осталось ничего, за что она могла бы испытывать благодарность. Даже за то, что ей позволили покинуть ее камеру.
Эмма действительно отказывалась принимать его в клинике. Ее никто не должен был видеть. Такой больной и сломанной. Запертой, как зверь в клетке. Такого унижения она бы не вынесла.
– Ты не потеряла ни капли гордости, моя дорогая Эмма. – Конрад покачал головой, но в его взгляде не было осуждения. – Ты предпочитаешь добровольно пойти в тюрьму, нежели позволить мне навестить тебя. При этом моя помощь нужна тебе
