и выглянула в окна своей камеры, раздумывая, скоро ли до них дойдет гроза.
«Я вымокну», – подумала девочка.
Последние два дня она почти не спала. Стоило ей закрыть глаза, как она видела мисс Крамли, уткнувшуюся лицом в раздавленный шоколадный торт. Эмма твердила себе, что не виновата, но это приносило мало утешения. Она чувствовала себя убийцей.
Прошлой ночью Рурк снова привел ее в шатер посреди армии, где Грозный Магнус – она не могла даже думать о нем как о Рэйфе – ждал у серебряной чаши.
– Отлично, – сказал он, – у нас много дел: за десять лет в приюте сменилось немало директоров.
Эмма отказалась смотреть в чашу.
– Я могу тебя заставить, – его голос звучал ровно, почти дружелюбно.
Она настаивала на своем, и в конце концов Грозный Магнус просто поговорил с ней, хотя это оказалось не многим лучше. Он объяснил, что если Эмма продолжит бороться со своей природой и отрицать собственный гнев, то лишь разрушит сама себя.
Но все было не так! Она не такая, она не убийца!
Или все-таки убийца? Разве она не убила бы Грозного Магнуса, если бы подвернулась возможность? И Рурка? Разве она не провела множество часов, представляя разные способы, которыми можно их убить? Но они заслуживали этого! А убийство того, кто этого заслуживает, не делает тебя убийцей. Ты приносишь миру пользу!
Конечно, она знала, что не должна мечтать о смерти Грозного Магнуса и Рурка. Но это происходило так естественно: она думала о Кейт, Майкле и Габриэле, о том, где они и почему за ней не приходят; она все больше боялась, ее страх превращался в злость – которую она, конечно, направляла против Грозного Магнуса и Рурка; эта злость нарастала, приводя ее в отчаяние и вызывая панику, и когда она была меньше всего к этому готова, мисс Крамли с синеющим лицом судорожно втягивала воздух и называла ее убийцей.
На лестнице послышались шаги, и Эмма села. Через мгновение на пороге появился Рурк – с факелом в руках и в сопровождении двух Крикунов.
– Я не пойду в этот гадкий шатер, – сказала Эмма. – Тебе придется меня нести.
Рурк злорадно улыбнулся.
– Нет, крошка, сегодня в чаши смотреть не придется.
Эмма услышала или скорее почувствовала, что на лестнице раздался новый звук. Равномерное «тук-тук-тук» становилось все громче. Рурк сделал шаг в сторону, и в комнату шагнул старик в красном плаще. Эмма уже видела его, когда впервые шла через армию две ночи назад. Он стоял, опираясь на посох и сверля ее одним темно-серым – и одним жутким, слепым белым глазом.
– Помнишь, я говорил, – начал Рурк, – что некоторые некроманты раньше были врагами Грозного Магнуса? Этот парень помог убить моего господина сорок лет назад. Они с Пимом были закадычными друзьями. А теперь он преданно служит новому хозяину. Верно я говорю?
Старик ничего не ответил, только продолжил пялиться на Эмму.
– Конечно, он ничего не помнит, – продолжил Рурк. – Даже не сможет назвать собственное имя. Он знает только, что любит нашего господина и живет, чтобы служить ему.
