можешь? Как не предотвратить, а лечить хворь?
– Да чего ты меня-то пытаешь? – возмутился Иван.
– А кто мне насоветовал, как с оспой бороться, не ты ли?
– Ну-у, мил-человек… Хозяюшка, дай воды напиться, а то так жрать хочется, что даже переночевать негде.
– Как-как? – позабыв возмущаться, вздернул брови Павел.
– А вот так, – хмыкнул сотенный.
– Вань, погоди. Вань, ну погоди ты!
Пришлось рассказывать старинный анекдот, а потом еще и выжидать, пока Павел успокоится. Ах да. И еще разок повторить, когда на хохот этого лося подтянулись полусотенные и Фрол. Ну и пошла байка гулять по сотне, пробуждая взрывы смеха то тут, то там.
– Наржался, конь стоялый? – глядя на Павла, утирающего платком слезы, спросил Карпов.
– Ой и не говори. И судя по всему, нужно было это не только мне, – кивая в сторону гогочущих стрельцов, едва просипел подлекарь.
Ну да, есть такое. Сегодня костлявая каждому из них в лицо заглянула. И многие успели уж с жизнью проститься. Но Господь не попустил. А то, что парни принесли весть из основного лагеря об оспе, ерунда. Каждый доподлинно знал, что хворь к ним ни под каким видом не подступится. Потому как их Павел Валентинович одно восточное снадобье знает и всех их еще перед походом обезопасил. А посему опять у костлявой промашка вышла. И раз так, то отчего не повеселиться.
Правда, никому при этом не говорили, что им прививали самую настоящую живую оспу. Пусть и коровью, но все же оспу. А главное, не азиатскую какую, а взятую от самой обычной буренки в одном из измайловских хлевов. Если бы стрельцы знали, то бежали бы от своего любимого костоправа куда глаза глядят.
Не заладилось у Павла в столице. Как и предполагал Иван, нашла коса на камень. Профессор Рощин, учитель Рудакова, встал на пути молодого дарования неодолимым препятствием, предав анафеме все его начинания. Ну как же, ведущий профессор медицины, учитель и наставник. И вдруг какой-то младой подлекарь начинает утверждать, что Христофор Аркадьевич ошибается. Мало того, его методы лечения ранений в корне неверны. Оспа же послужила последней каплей.
Павел хотел всерьез заняться изысканиями в этом направлении. Но Рощин велел ему выбросить из головы разные бредни и заняться действительно стоящим делом. Когда же молодой человек отказался и открыто восстал против учителя, тот попросту удалил его из своей лаборатории.
А заодно отказал и от дома. Парень уже совсем скоро должен был получить звание лекаря. Это позволило бы ему встать в один ряд с дворянами и рассчитывать на руку Дарьи Христофоровны. Ага. Была между этими двумя симпатия. И тут такое.
Павлу бы отступиться, хотя бы для виду. Иван предлагал ему подобный шаг. Опять же, не только личную жизнь сумел бы устроить, но и сохранил бы доступ к лаборатории, а там уж тайком, тишком да бочком разбирался бы с природой болезни. Да куда там. И слушать не пожелал. Прав он, вишь ли, и точка.
Еще, наглец такой, и к Ивану удочки забрасывал. Мол,
