style="font-size:15px;"> – А что делать нам, когда мы его найдем?
– УБИТЬ ЕГО!
Ричардс грохнул кулаком о подлокотник кресла.
– Мерзавцы.
– А ты думал, они позволят тебе высказаться в эфире? – насмешливо спросил Бредли. – Как бы не так. Я удивлен, что тебя оборвали не с первого слова.
– Я этого не ожидал.
– Оно и видно.
За первой кассетой последовала вторая. На ней Ричардс советовал людям идти в библиотеки, требовать доступа к книгам, узнавать правду. Он зачитал список книг о загрязнении воздуха и воды, который дал ему Бредли.
Изображение Ричардса открывало рот.
– Как я вас всех ненавижу. – Губы произносили совсем другие слова, но кто из двухсот миллионов зрителей, прилипших к экранам, мог это заметить. – К черту копов! К черту Корпорацию Игр! Я убью каждого копа, кто попадется мне на пути. Я… – Ричардсу хотелось заткнуть уши и выбежать из комнаты. Он не мог сказать, то ли кто-то имитировал его голос, то ли манипуляциями с записью они сумели использовать произнесенные им слова.
Кассета закончилась, на одной половине экрана возникло лицо Томпсона, на второй – фотоснимок Ричардса.
– Остерегайтесь этого человека, – воззвал Томпсон. – Человека, который убивает. Человека, который хочет собрать армию головорезов и вывести ее на ваши улицы, чтобы насиловать, жечь, крушить. Этот человек способен на ложь, обман, убийство. Он это уже доказал.
– Бенджамин Ричардс. – В голосе звучала холодная обличающая ярость ветхозаветного пророка. – Ты нас смотришь? Если да, то знай, что тебе заплачены твои кровавые деньги. По сто долларов за каждый час, теперь их уже пятьдесят четыре, проведенных тобой на свободе. И пятьсот долларов сверху. По сто за каждого из этих пяти человек.
На экране появились пять молодых, жизнерадостных лиц. Должно быть, из выпускного альбома Полицейской академии. Все с надеждой смотрели в будущее. За кадром одинокая труба заиграла траурный марш.
– И их… – голос Томпсона дрогнул, переполненный эмоциями, – …и их семьи.
Жены – все как одна улыбающиеся. Дети. Много детей. Ричардс, растоптанный, подавленный, опустил голову, прижал ладонь ко рту.
И тут же крепкая рука Бредли сжала ему плечо.
– Нет, нет. Это все подстроено. Надувательство, ничего больше. Ты уничтожил сволочей, у которых руки по локоть…
– Замолчи, – прохрипел Ричардс. – Замолчи. Пожалуйста, замолчи.
– Пятьсот долларов. – Голос Томпсона исходил ненавистью и презрением, глаза горели жаждой мести. – Пятеро полицейских, пять жен, девятнадцать детей. Выходит по семнадцать долларов и двадцать пять центов на каждого убитого или лишившегося близкого человека, на каждое разбитое сердце. Да, дешево ты работаешь, Бен Ричардс. Даже Иуда получил тридцать сребреников, ты же не требуешь и этого. И может быть, в этот самый момент не одна мать говорит своему ребенку,
