лодьи они правда замечали скользящих в воде пестрых ужей; довольно крупные, те, однако, не выглядели опасными.
– Тихо! – Соломка вдруг поднял руку.
Все умолкли, и в тишине со стороны воды, из-за пышных тростниковых зарослей, стал слышен шум – плеск, шорох, фырканье. Трое парней застыли, Эймунд стиснул сулицу. Свои остались у костра, шагах в ста позади. Впереди был другой край острова и вода озера. Зверь какой? А крупный, должно быть, судя по густому фырканью.
Морской змей?
Эймунд быстро и бесшумно двинулся вперед, двое братьев – за ним. У Колояра с собой был длинный нож – копать корневища сон-травы, а Соломка прихватил секиру. Пробравшись через ивняк, они наконец увидели воду. Желтые чашечки той самой сон-травы, которую искал Колояр, качались на крупных волнах от движения какого-то весомого тела. Такого, что продрало морозом – и оно было где-то совсем рядом, за свесившимися к самой воде ветками ивы!
– Ма… – невнятно выкрикнул Соломка, выпученными глазами глядя в воду под ветки.
Эймунд наконец сумел выглянуть из-за толстого сука; он почти висел, опасаясь съехать со скользкого, топкого бережка в воду.
В сумерках через протоку плыло нечто огромное. Из воды торчали широко расставленные острые рога. А за ними сквозь волны смутно виднелось серое тело с большим черным пятном ближе к голове. Поток позади него бурлил, образуя подобие длинного хвоста.
Увидев все это, Эймунд вздрогнул, сук треснул, пятка поехала. Ломая ветки, все ускоряясь, он скатился в протоку и оказался прямо перед мордой чудовища. Ушел в воду сначала с головой, но тут же, остро ощущая смертельную опасность, встал ногами на топкое илистое дно и выпрямился. Казалось, вот сейчас навалится огромное чешуйчатое тело… Или схватит зубастая пасть… Саднила оцарапанная бровь, вода текла с волос, не давая как следует разглядеть существо перед собой; сверху в кустах истошно орали два голоса, но сейчас Эймунд не помнил, кто это. Мутная вода качалась, брызги сыпались на лицо, а фырканье слышалось на расстоянии пары шагов.
Перед глазами мелькнул блестящий от воды серый бок – Эймунду он показался высотой если не с гору, то с хороший пригорок. Но тут он не посрамил своего высокого рода и оправдал выучку: он помнил, что в руке судорожно зажата не палка, а сулица. И метнул в этот гладкий бок, точно зная, что на таком расстоянии промазать невозможно.
Густеющие сумерки потряс дикий рев. Чудовище отшатнулось и бросилось к берегу. Сулица торчала у него в боку, и конец древка едва не задел самого Эймунда. Почти безотчетно он изо всех сил устремился вслед за чудовищем – сражаться в воде голыми руками нечего было и думать. Ноги вязли, мощные волны, поднятые исполинским телом, толкали, так что он едва не падал. Насквозь мокрая одежда сковывала движения.
Чем ближе подходил Эймунд к берегу и чем ниже становилась вода, тем сильнее она, казалось, тянула его назад, вниз, ко дну. Дикий рев звучал впереди, совсем близко; отчаянно стараясь сморгнуть воду, он проводил по глазам мокрой рукой, но от этого воды становилось только больше. С ревом
