Лезвие вышло из раны, хлынула черная в сумраке кровь. Богославец кинулся в погоню и снова изготовился для удара; в этот миг чудовище пошатнулось и упало на бок. Воды там было человеку чуть ниже пояса, и оно почти сразу скрылось; мелькнула длинная голова на отчаянно вытянутой шее, потом пропала и она. Рев стих.
Остальные тоже затихли. Ночные птицы примолкли в испуге, и в гнетущей тишине каждый слышал только собственное тяжелое дыхание и бешеный стук сердца.
Богославец бросился в воду и вновь вонзил копье туда, где чудовище упало, прямо сквозь мутную воду. Казалось, попав в родную стихию, оно уйдет, но нет – тяжелая туша лежала на дне и даже не дернулась под ударом копья. Богославец замер, навалившись на копье всем весом, и пригвоздил водяного змея ко дну. Его уже окружили другие плесковичи, все с оружием наготове. Но морской змей больше не шевелился.
– Готов! – хрипло выдохнул Богославец.
– Что за хрен это был? – изумленно пробормотал Гостец, еще держа секиру изготовленной для удара.
– Эймунд! Эймунд где? – кричали Колояр и Соломка. – Искать его надо! Он утоп!
– Где утоп?
Плесковичи стали оглядываться, но по растерянным лицам было видно, что мысли их все еще с этим чудом, которое лежало под водой возле их ног, прижатое копьем Богославца.
– Его это… – Соломка показал под воду.
– Утопи… – начал Колояр, не уверенный, что же чудовище сделало с Эймундом. Неужто проглотило?
– Да не утоп я! – долетело справа. – Я здесь!
Эймунд оказался поблизости; стоял у берега полусогнувшись, по колено в воде, пошатываясь и держась за ветки ивы. Почти невредимый, он только весь промок, наглотался воды, был ушиблен, исцарапан и с трудом держался на ногах.
Ему помогли выбраться на берег, и тут его вывернуло мутной водой вперемешку с тиной.
– Что это было? – выговорил он, едва отдышавшись. – Морской змей?
– Да… Вон, Богославец его завалил, – плесковичи в недоумении переглянулись. – Пойдемте-ка глянем.
– Да ну его к лешему! – сморщился осторожный Падинога.
– Не дрожи, издохло оно! – подбодрил его Богославец. – Давайте живее, а то темнеет уже. Не разглядим, а до утра я сам от любопытства помру.
Его копье так и торчало в туше, скрытой под водой. Но его едва было видно, и приходилось спешить. Не желая показать робости, плесковичи снова вошли в воду, боязливо опустили руки. Пробирала дрожь, едва кто-то касался неведомо чьей мокрой шкуры. Немовля наткнулся на оскаленные зубы и с перепугу выдернул руку из воды; вокруг засмеялись, и напряжение немного схлынуло.
Осмелев, плесковичи стали смелее шарить по туше. Искали, за что бы ухватить, но везде натыкались только на округлые бока.
– Скользкое какое! – заметил Дыбуля. – Чешуя, видать.
– За рога возьми! – посоветовал Богославец.
За
