Дверь была полуоткрыта, но я проверять не стала. – Она испытующе взглянула на Фена: – Профессор, скажите, с Элизабет что-то случилось?
– Пока нет. Но сегодня днем ее дважды пытались убить. Примерно в то время, когда вы заходили к ней в номер. Так что ваши наблюдения очень важны.
Джоан была потрясена.
– Убить Элизабет? Но почему?
Фен пожал плечами:
– Не знаю. Но давайте продолжим. Вы оставили на столе записку и что дальше?
– Записку? – недоумевающе спросила Джоан. – Ах да, конечно. Я написала записку, а потом пошла в театр. Вот и все.
– По пути в номер Элизабет и обратно вы кого-нибудь встретили?
– Кроме горничных, никого.
Фен представил, где мог скрываться нападавший. Скорее всего в туалете. Дальше по коридору совсем недалеко находится номер Пикока. А что, если злоумышленник вышел оттуда?
Фен отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. Единственную новость, какую ему удалось получить из беседы с Джоан – что инспектор Мадж разрабатывает свои вздорные версии.
Он решительно поднялся на ноги.
– Ну как, я сдала экзамен? – спросила Джоан.
Фен улыбнулся:
– Да. На отлично.
Она выключила камин.
– Тогда пойдемте.
Глава 15
– Мне вдруг вспомнилась постановка «Саломеи» Рихарда Штрауса, – проговорила Джоан, когда они спускались по лестнице. – Я там пела заглавную партию. Это было довольно давно, когда у меня была хорошая фигура.
– У вас и сейчас прекрасная фигура, – совершенно искренне заметил Фен.
– Дело в том, что я была первой Саломеей, представшей перед мужской частью публики в том образе, какой они бы желали увидеть в «Танце семи покрывал» перед царем Иродом. Одежды на мне было тогда меньше, чем на любой из «девушек Уиндмилл»[18]. Но речь не об этом. Ирода пел Эдвин. – Джоан передернула плечами. – Насупившись, он сопротивлялся моим чарам, с обнаженным телом, грузный, толстый, совсем не соответствующий человеку, который долго жил в пустыне, питаясь диким медом и саранчой. Вы знаете, он мне был так отвратителен, что я едва сдерживалась. А когда он запел «Позволь коснуться поцелуем твоих губ», а потом прижался, меня едва не вырвало. Но я достаточно крепкая, и это все же происходило на сцене, а теперь представьте, что должна была чувствовать несчастная Джудит.
Девушка была легка на помине. Она сидела рядом с Элизабет в партере. Они подошли. На сцене репетиция шла как по маслу. Адам, исполняющий арию Вальтера на песенном состязании, не отрывал глаз от своей жены, к неудовольствию Резерстона. Первый гобой так и не появился, и Пикок у дирижерского пульта периодически напевал его партию своим глухим приятным голосом. При этом атмосфера царила более доброжелательная, чего не было до этого ни на одной репетиции. Вот так, достаточно одному из исполнителей отправиться в мир иной, как остальные ожили.
Джоан села рядом
Уиндмилл – лондонский театр-варьете.
