словно хрупкую грань яви и сна, колышущуюся зыбкими полутенями в дремотном сознании.
– Я не знаю, к сожалению ли, к счастью, но я – все-таки, немного другой, нежели вы меня представляли себе.
– Вот как?
Да, да, вот так, гаденыш!
– Увы, да. То, что вы приняли за правду – всего лишь часть моего имиджа, и, признаться, ваши заблуждения – лучшая форма признания.
Ай да, Ленский, ай да, сукин сын! В глазах начальства – смятение, граничащее с паникой. Ну же, давай, наподдай, надо заканчивать разгром!
– Однако, я решил – лучше горькая правда, к тому же, обратная сторона всех моих метаморфоз, как это не парадоксально – объективность. В конце концов, ведь, я получаю свое жалованье не где-нибудь, а именно здесь, и вы теперь – по эту сторону баррикад.
Хороший ход, дружок! Еще бы неплохо приплести сюда обороноспособность Родины, и тогда – все, вообще, не подкопаешься, вряд ли он рискнет переть на святое.
Тень коварства в глазах Князева заставила его насторожиться.
– Уж не собираетесь ли вы душевную чистоплотность включить в перечень своих должностных обязанностей?
Вот гад, выкрутился!
– … И потом, что с того, если вы и позволите себе немножко романтики? В нашей жизни так мало места прекрасному…
Нет, братец, меня на эту приманку не купишь. Ленский зябко поежился.
– Нет в этой истории никакой романтики, вам просто показалось.
Князев подался вперед, глаза его блеснули неожиданным торжеством, отозвавшимся в сердце тревожной дрожью.
– Так-таки и нет?
Ленский засмеялся деревянным смехом, чувствуя, как расползается в душе лужа непонятной досады.
– Да, говорят же вам, нет ничего. Нет, и быть не может!
Князев удовлетворенно кивнул, откидываясь в кресле.
– Вот и славно! В таком случае, я могу разговаривать с вами начистоту. Мы же взрослые люди, и меня паника охватывает при одной мысли о том, что придется читать вам лекции о служебной этике.
Однако, согласитесь, ситуация, можно сказать, критическая. Эта девчонка – золотой ключик от огромного количества дверей, разбросанных по всему свету, и многое, очень многое зависит от того, в чьих руках этот ключик окажется. Насколько я понимаю, вы – единственный, кто связывает ее с внешним миром, кого она слушает и кому доверяет. – в голосе начальника послышались просительные нотки. – Пусть поживет пока у вас. Пару-тройку дней. Пока кое-что не прояснится.
Создайте вокруг нее ауру заботы, такую атмосферу тепла, домашнего уюта. С вашим обаянием, вашим тактом, я уверен – у вас получится. Судя по всему, девчонка выросла без родителей, так что, это будет нетрудно. Водите ее в кино, в цирк, в кафе, в магазины, в конце концов, все счета, естественно будут оплачены конторой. С документами и всем остальным что-нибудь придумается… Потом… – Князев впился в Ленского
