висит туалетная бумага. Рядом с ней стоит лопата. На земле лежат две доски. Теперь инструкция по применению. Выкопаешь лопатой между досками ямку и вперёд. Только потом не забудь обратно закопать.
Витас поморщился. Во мгла!
Слышно было, как, звеня ведром, дочкин ухажёр вышел на улицу в сгущающиеся сумерки. Таисия Фёдоровна повернулась к Оле-маленькой и погрозила пальцем:
– Он, конечно, смазливый парнишка, но ты, доча, себя блюди. Знаешь, как у нас говорят: «Парень плачь и проси, а девка плачь и не давай».
Оля-маленькая засмеялась:
– Да ну тебя, мамулечка! Девочки сейчас не в моде.
Попадья со вздохом предупредила:
– Ох, смотри, доча! Чует моё сердце, наплачешься ты с этим Витасом. Чересчур он смазливый.
– Любовь зла.
– Беда не в том, что ты полюбишь козла, беда в том, что козёл может полюбить тебя. Научись сначала трём свиньям пойло делить, а потом уж с парнями хороводься. Кофею вам сварить?
– Конечно! Я так соскучилась по твоему кофе, мамулечка! В городе такого нет.
Таисия Фёдоровна поставила на маленькую электроплитку закопчённую кастрюльку с молоком. В Тюрлюке кофе всегда варили в молоке и другого способа не признавали. Возясь с плиткой, попадья бурчала:
– Недоброе ты время выбрала для визитов, доча. У нас ведь теперь что ни день, то несчастье. Недавно Дотнара, дочь Перегната, убилась. Только-только отплакали и на тебе – вчера вот Иван голову разбил. Теперь придётся хоронить его в закрытом гробу. Совсем оставил нас Отец Небесный своей милостью.
Оля-маленькая нахмурилась:
– Тётка Дотнара убилась? Обалдеть! Как же это случилось?
– Вечером поругалась со своим Толяном, а наутро нашли её под скалой всю переломанную. То ли сама руки на себя наложила, то ли помог кто – о том один Господь ведает.
– Ну и дела… – протянула Оля-маленькая. – А что полиция сказала?
– Какая у нас тут полиция, доча? Один участковый. Жираф этот, простихосподя.
– Так дознание не проводили?
– А как же! Провели дознание по всей форме, только ни до чего оно не дозналось. Толян после ссоры уснул. Напробовался он тогда своей самогонки, из-за этого и поругались. Ужрался так, что аж лёжа шатало. А Перегнат у себя дома сидел, ничего не видел и не слышал. Он, как жену похоронил, к Дотнаре и Толяну почти не ходил. Сердился на них.
– За что?
– Да за всё. Что Толян пьёт беспробудно. Что дочь за такого алкаша замуж вышла. Что внуков нет. За всё, в общем.
– А почему у этих Сиводедовых такие отстойные имена: Перегнат, Дотнара?
Таисия Фёдоровна с досадой махнула полной рукой:
– Эта дурь у них ещё со старого Сиводедова пошла. Очень ему революционные имена нравились. Тогда лозунг такой был: «Догнать и перегнать Америку!» Сначала-то старый Сиводедов хотел назвать сына Догнатом, но потом передумал и назвал Перегнатом. Перегнат тоже сильно партийным был.
