подумал было я, и тут же осознал, глядя на хохочущую Застру, что здесь, в этом волшебном королевстве, разницы между «подумал» и «сказал» просто не существует.
– Ладно, Барашкин, не смущайся, у нас ко многому придётся привыкать, как в первый раз… – рассмеялась в очередной раз моя новая знакомая и вдруг, неожиданно шустро схватив меня за руку, вытянула за собой на один из широченных листьев эстрогона. Под нами плавно и безмолвно раскачивались яркие заросли всевозможных трав и цветов, как на дне таинственного и необозримого океана, но лист, на котором мы сидели, пребывал в какой-то особой безмятежной неподвижности. Вокруг по-прежнему кипела трудовая страда: крохотные существа разных видов и размеров уверенно перетаскивали на себе всевозможную поклажу из таких же разноцветных предметов, как и все остальные чудеса в этом чудесном мире.
– А теперь, Барашкин, я расскажу тебе о многих секретных вещах и законах нашей Светлозар… – продолжила хохотунья.
«Светлозар…» – медленно повторил я… и проснулся. Часы показывали ровно 6 утра.
«Све-т-ло-за-р… С-в-е-т-л-о-з-а-р… Светлозар…» – бухало в моей голове на все лады. «Значит, этот снящийся мир, очень и очень может быть такой же реальный, как наш!» – вплыла тут же откуда-то озаряющая сознание мысль. Я сидел и смотрел, сидел и смотрел в одну какую-то точку на обшарпанной стене моей комнаты, тщетно пытаясь свыкнуться с этим неожиданным событием, как с вполне естественным фактом. В продолжение вот уже полугода я неоднократно летал во сне над необыкновенно прекрасным местом, смутно отображая образы, приходившие ко мне ночью, что называется, при свете ясного дня, а тут…
А тут… Вдруг однозначно и явственно открыл для себя несомненную реальность другой, но такой же живой, как наша, – всамделишной, – жизни…
Ну, вот и очередная
Глава 5
На перекуре ко мне с заговорщическим видом подкатил Шайкин и, дёрнув за плечо, развернул к своему оживлённо-раскрасневшемуся лицу.
– Слышь, брательник! – сказал он мне, дыша перегаром со странным привкусом креветок, мужского одеколона и дешёвого пива. – Тута у Митька с пятой квартиры намечается сабантуй! – закончил он доверительным шёпотом, не преминув окатить меня очередной порцией своей убойной утренней отрыжки. – Пойдём?
– А нас чё, приглашали? – спросил я и опять развернулся к столярному, заваленному свежесрезанной стружкой, в рытвинах и порезах, станку.
– Не-е-е, – радостно затараторил мой «боевой» товарищ Гриня, – я те чё толкую: день варенья у его, – са-ба-н-туй. Потому приглашеньев не разносили, кто успеет, тот и поздравится. – И Гриня авторитетно щёлкнул себе указательным пальцем по подбородку, улыбнувшись мне всеми тридцатью двумя на зависть «голливудскими» зубами.
Не знаю почему, но на душе у меня потеплело, как будто торкнула под сердце предательски-слезливая надежда на простую человеческую
