между бортом башни танка и семидесяти шести миллиметровым орудием уступами расположатся места, внизу, наводчика орудия, а верху – командира танка. Над головой командира танка появится еще одна дополнительная стандартная немецкая командирская башенка, в которой разместятся приборы наблюдения и ориентации, с тем, чтобы экипаж легче ориентировался бы на поле боя.
И люка показалась лысая голова капитана Винтера:
– Очень карошо, вьюноша! – Сначала он проговорил на русском, а затем продолжил на немецком языке. – Теперь я полностью поверил в то, что ты предложил рабочий вариант компоновки этой башни. Так, что завтра привезут все нами запрошенные материалы, завершай работать с башней и переходи на рабочее место механика-водителя, а я к этому времени доведу до ума дизельный двигатель. И тогда нам останется только пополнить боезапас танка, да и залить солярку в топливные баки.
Новый помощник, лейтенант Мальцев, очень старался помогать Прошке, но на все, что он оказался способен, так это что-нибудь ломать, но не делать. Сегодня он полностью раскурочил отсек механика-водителя, и снова вокруг КВ валялись обрывки проводов электропроводки, останки сидения, и останки приборов наблюдения. В принципе, Прошка был доволен работой лейтенанта Мальцева, но ломать – это не работа, а ему следовало уже подумать о настоящем спутнике для своего побега. Вот Прошка и оставил решение вопроса о Мальцеве до вечера, когда тот заснет, то он попытается проникнуть в его сознание и выяснить, что это за человек, чем занимается и как в плену оказался.
Проводив взглядом капитана Винтера, который вместе с семьей расположился в одном из семейных домиков бывшего военного городка. Гюнтер Винтер завтракал и ужинал только дома, вот и сейчас он отправился ужинать домой. Его жена была такой пунктуальной немкой, как и ее муж, поэтому она устраивала домашние скандалы, если муж, хоть на минуту, опаздывал домой на ужин.
Вдвоем с Мальцевым они неторопливо побрели в столовую, где в это время обедали все русские военнопленные. Опять была постная гречневая каша, но украинского сала на этот раз было, пришлось вчерашнюю и холодную кашу запивать горячим чаем. Еще проходя по столовой, Прохор обратил внимание на то, что лейтенанта Мальцева поднятием руки поприветствовал еще один военнопленный, который сидел за столом с тремя другими пленными красноармейцами. Неожиданно для самого себя он вспомнил о трех раненых красноармейцев, которых опекал, и проинтересовался лейтенанта о том, а где же их третий товарищ.
– Умер от раны в голову. Немецкий фельдшер решил, что его не нужно отправлять в госпиталь на операцию, а он сам зашьет рану на голове Володьки. И зашил… только насмерть. Чего-то там не так сделал, то ли вовремя не анестезировал рану, и пошел сепсис. То ли рана на голове Володьки была столько обширна, что ее нельзя было зашивать одним стежком. У немцев, когда дело касается их самих, правды никогда не узнаешь. Вот и умер советский танкист Владимир Польских, так ни разу не повоевав на своем тяжелом танке.
Прошка
