в общей толпе тяжело поднимались с земли и шли на регистрацию в команду. Прошка, стоял в сторонке и внимательно наблюдал за всем вокруг него происходящим. Когда набралось человек тридцать добровольцев из военнопленных, то толстый фельдфебель удовлетворенно хмыкнул, но в этот момент с земли поднялись еще трое раненных, за которыми Прошка давно уже наблюдал и никак не мог разобраться в том, кто же они были по военной специальности. Но парни, несмотря на свои ранения, вели себя независимо и обходились без чужой помощи, помогая друг другу. Один из этих красноармейцев имел ранение в голову. Видимо, серьезное, так как сам плохо держался на ногах. Двое других имели ранение в плечо и в грудь, но они уверенно держались на ногах и все время помогали бойцу, раненому в голову.
Немецкий фельдфебель, было, дернулся этой тройке навстречу, чтобы не допустить ее в свою формирующуюся команду. Но увидев танковые петлицы одного из раненых бойцов, остановился и, повернувшись к Прошке, приказал:
– Ну, а ты, салабон, помоги этим парням. Если с ними что-либо произойдет, то тебе будет плохо в первую очередь!
Вскоре другой немец подогнал старенький грузовичок Опель-блитц, открыл его задний борт и приказал, пленным собравшейся группы забираться в кузов. Но первому же ринувшемуся в кузов красноармейцу, Прошка сунул кулак по нос и мрачно сказал:
– Обождь, сначала раненых погрузим!
И сам он сильно удивился вдруг наступившему уважительному молчанию. Сначала ловко вспрыгнул в кузов сам, а затем попросил ребят по-очереди передавать ему раненых. Раненого в голову уложил вдоль кабины, а его товарищей посадил на лавки таким образом, чтобы они имели возможность помогать друг другу. Только после этого и остальные военнопленные заполнили кузов грузовика, но сидячих мест на лавках всем все же не хватило. Примерно, одной трети пришлось остаться на ногах, держась руками об обрешетку кузова для брезентового тента, но в тот момент самого тента не было. Прошка решительно поднялся на ноги и прошел назад к заднему борту грузовика, уступив место красноармейцу, выглядевшему совсем изможденным и больным человеком.
Фельдфебель, ни слова не говоря, открыл кабину и сел на пассажирское место рядом с водителем, Опель-блитц тут же тронулся с места. Прошка стоял и обеими руками держался за верхнюю обрешетку, в этот момент он видел только убегающую из-под грузовика дорогу и столб пыли, поднимающийся от его колес. На полном ходу и, не останавливаясь, они проскочили какой-то городок. Уже на выезде с большим трудом Прошке удалось рассмотреть поврежденный взрывом снаряда дорожный указатель «Л.да». Не трудно было догадаться о том, что это был небольшой белорусский город Лида и что их грузовик направляется в Литовскую Советскую Республику. Совсем уже начало смеркаться, когда грузовик по сохранившемуся бетонному мосту перемахнул широкую реку. Неман, сонно подумал рядовой Ломакин, который, не смотря на то, что на отлично сдал курс школьной географии, сейчас был способен только на то, чтобы из всех названий литовских рек вспомнить название этой великой литовской реки.
