и скрылась за углом дома.
Прохожие продолжали идти по своим делам. Бабулечки ужасались, крестились и спешили удалиться. Те, что помоложе, кто с интересом, кто с безразличием смотрели на пропущенную потасовку и шли дальше. Тук, тук, тук… сердце вернулось к обычному своему ритму. Осмотрел избиенных. Всё ещё возятся, не в силах подняться. Только сейчас заметил у одного из них на рукаве радужную нашивку. Подошёл и влепил звонко по уху ладонью. Тело плюхнулось, завыло. Повернулся к тому, которого пришёл спасать. Лежит, не шевелится.
Взвалив беднягу на плечо, Эвальд поспешил обратно, к дороге. Как ни странно, таксист не уехал, припарковался у обочины, теперь нервно оглядывается и смотрит на часы, видимо, отсчитывая оставшееся время до штрафа от парковочного регистратора. Завидев пассажира с ношей, выкатил глаза и поспешил открыть заднюю дверь.
– Господи, это кто ещё?!
Эвальд свалил тело на сиденье. По лицу нельзя было определить, сколько этому человеку лет – всё, что не опухло синими буграми, то кровоточило. Под разодранной в клочья курткой чернела футболка с надписью «Радуга – тупик эволюции».
– Так это его…
– Они самые, – отрезал парень, – вези его в больницу. Доплатить надо? – выжидающе посмотрел в лицо водителя.
Тот замялся, встретил тяжёлый взгляд пассажира и отмахнулся:
– Да чего уж там…
– Езжайте.
– А ты?
– Мне в другую сторону. Спасибо.
Таксист ещё раз махнул рукой и поспешил за руль.
Проводив взглядом машину, Эвальд вернулся на тротуар. Пошевелил пальцами ног. В обуви противно квакало, ступни начало сводить холодным спазмом. Подошёл к стене, прислонился спиной и снял поочерёдно туфли. Под изумлённые взгляды прохожих выжал носки и, насколько возможно, саму обувь. Протёр ступни носовым платком, обулся. Посчитал мелочь в кармане – на вызов новой машины такси уже не хватало – и, пожав плечами, направился к трамвайной остановке.
Вагон плавно катился по рельсам, в какой-то момент в окнах стали мелькать люди с транспарантами. Небольшими группами шли вдоль дороги, мешая движению и провоцируя водителей на нервные удары по клаксонам. Были и другие – эти стояли на месте, зло смотрели на демонстрантов или же изредка начинали скандировать противоположные надписям лозунги. Жиденькая цепочка людей в синей форме предупредительно постукивала дубинками о щиты, не давая слиться враждующим сторонам в кровопролитном замесе.
Иногда – особенно в такие вот моменты – Эвальд чувствовал глубокое облегчение, что вырос далеко от столицы. От одной мысли о том, что он мог вот так стоять у стены с шестиполосной яркой лентой на рукаве, начинало мутить, к горлу подкатывал тошнотворный ком, а по спине пробегал холодок.
Глава II. Ветра
Валентин
Я никак не мог отделаться от… негодования? Глупо, в моём-то положении. Но что я ещё должен был думать? Сева
