бы съежился, даже присогнулся слегка и замесил ногами снег на тротуаре, обгоняя всех немногочисленных прохожих. И при этом он все равно так мерз, что весь оставшийся путь думал только о своем дыхании и пульсе. Таким вот образом без его внимания остались еще пара любопытных мест. Даже стадион Динамо, спрятанный за частоколом голых веток приунывших деревьев на другой стороне улицы, оказался позади. Может, оно и к лучшем… Этому объекту еще год с лишним искрить на наковальне реконструкции. Сейчас в его сторону полетело бы что-то вроде: «Раритетные руины…» Но камень на то и камень, что ему не страшны ни жара, ни мороз, ни обидные слова… Да, лишь нещадное время властно над его грубой поверхностью.
В мокрой и липкой метафоре жутко холодного снега утопают плечи и голова мужчины, будто его, как печенье в форме человека, макнули в молоко. И это не серый снег Урала или средней полосы страны… Это ослепляющий своей навязчивой белизной, принесенный со степей и морей южный снег. Чище и ярче он только на полюсах планеты нашей. Белое небо. Белая земля. Белый холодный воздух… «Да… Я люблю этот холодный воздух… Нет ничего лучше него. Своими морозными копьями он пронзает плоть… насквозь пронзает! Ледяными ручищами он вырывает из меня органы, мышцы, даже кожу сдирает… и глаза вырывает… И чувствую я лишь дыханье свое и бесконечное биение вечно горячего сердца. Дыши, пока бьется сердце… Сердце, бейся, пока я дышу!.. Чувствую, как отнимается плоть моя… как сбрасывает душа это жестокое бремя… и как, облегчившись, вздымается она к небесам… И я становлюсь чуть ближе к святым ангелам, ведь у меня теперь тоже… есть… крылья… Дыши, пока бьется сердце… Сердце… бейся, пока я дышу… бейся, пока не растаял снег…
Ох! – воскликнул он же в своих мыслях и внутренне раскатисто рассмеялся, а внешне лишь широко улыбнулся. – Вот точно мимо не пройти! Цветочные часы… со стрелками в человеческий рост! Черт возьми, и как я о них ничего до этого не знал».
Стараясь не задерживаться на перекрестке, мужчина дошел до Цветочных часов и оказался на площади перед ними совершенно один. «Ладно, он еще не подошел… А сколько времени вообще? Так, по этим часам надо еще сориентироваться… Ах, черт подери! Быстро же я сюда долетел… Еще ж целых двадцать минут до встречи! На таком холоде это не так уж и мало!» Он немного почертыхался вслух, покорчил недовольную гримасу под шарфом и решил немного пройтись, чтоб осмотреться и не мерзнуть, стоя на месте столбом.
Отойдя чуть влево от Цветочных часов, мужчина заметил ярко-зеленую вывеску аптеки. Ее окна тянулись куда-то вправо и заворачивали в какой-то закуток за часами. Мужчина почему-то решил, что там будет не так холодно, не так сильно дует ветер и не так много снега. Хотя, вероятно, он просто, исходя из своей натуры, почувствовал необходимость свернуть с широкого тротуара на узкий и темный переулок, где не ездят машины и не брезжит в глаза белизна ниспадающей снежной пелены.
Закоулок этот и вправду оказался темным,
