нанесли урон цирковому бизнесу; слишком многие стали брать напрокат кинофильмы и сидеть по домам.
Послушать детей и внуков семейства Дарувалла, так получалось, что проданные в цирк дети-акробаты – маленькие трудяги-страдальцы, занятые в самой рискованной профессии; их тяжкий труд, невозможность побега были равносильны рабству. Первые шесть месяцев, пока шли тренировки, им ничего не платили; затем они начинали получать по три рупии в день – то есть лишь девяносто рупий в месяц, меньше четырех долларов! Но доктор Дарувалла возражал, говоря, что пища и кров с гарантией лучше, чем ничего; главное, что дети получали шанс.
Люди цирка сами кипятили воду и молоко. Они сами покупали продукты и готовили пищу; сами копали выгребные ямы и очищали их. И хорошие акробаты подчас получали от пятисот до шестисот рупий в месяц, пусть это и было всего лишь двадцать пять долларов. Честно говоря, хотя «Большой Королевский» действительно заботился о своих детях, Фаррух не стал бы утверждать, что во всех индийских цирках к детям такое же отношение; некоторые тамошние цирковые представления были настолько убогими – не говоря уже о халатности и отсутствии профессионализма, – что доктор допускал возможность столь же жалкой жизни в таких местах.
В «Большом Голубом Ниле» жизнь была действительно жалкой; и правда, среди индийских цирков «большой тот», «большой этот» самым жалким был «Большой Голубой Нил» – или, по крайней мере, самым мелким из больших. Дипа согласилась бы с утверждением, что ее цирк не такой уж и большой. Жене карлика, «женщине-змее», перевоплотившейся в воздушную акробатку, недоставало ни блеска, ни здравого смысла; не только пиво было причиной ее слишком скорого падения с трапеции.
Повреждения у Дипы были сложными, но не очень серьезными. Кроме вывиха бедра, у нее была порвана поперечная связка. Доктор Дарувалла не только отметил памятным шрамом бедро Дипы – обрабатывая участок бедра перед операцией, он вынужден был столкнуться с неотразимой чернотой волос на лобке Дипы; это было темным напоминанием об ошеломляющем контакте ее лобка с его переносицей.
В носу еще свербело, когда доктор хлопотал по поводу размещения Дипы в госпитале. Из чувства вины он поехал из цирка вместе с ней. Но едва в приемном отделении приступили к осмотру больной, как доктора вызвала одна из секретарш; оказывается, пока он ехал из «Голубого Нила», ему сюда звонили.
– Вы знакомы с каким-нибудь клоуном? – спросила секретарша.
– В общем-то, да, знаком, – согласился Фаррух.
– С клоуном-карликом? – спросила секретарша.
– Да, с несколькими! Только что встречался с ними, – добавил доктор.
Фарруху было слишком стыдно признаться, что, кроме того, он брал у них кровь.
– Похоже, кто-то из них получил травму в цирке в парке Кросс-Майдан, – сказала секретарша.
– Только не Вайнод! – воскликнул
