распустили закрепленные вдоль мачт огромные латинские паруса, потравили шкоты, затем привели в движение лебедку, изо всех сил налегая на кабестан, чтобы достать якорь со дна.
Все это заняло несколько минут. Кливера галиота наполнились, он медленно развернулся, чуть накренился на левый борт и гордо покинул рейд, едва не задевая отвесные скалы.
Он проходил мимо маяка, стоявшего на обрыве, когда герцогиня, подняв глаза, увидела на краю обрыва неподвижно застывшего всадника. Свет маяка блеснул на стальной кольчуге, покрывавшей его грудь, и на шлеме, обернутом тюрбаном.
– Мулей-эль-Кадель! – прошептала она, вздрогнув.
Дамасский Лев, словно угадав, что его заметили, прощально помахал рукой.
И почти сразу же раздался голос папаши Стаке:
– Эй, араб, ты что творишь?
– Убиваю турка, – ответил голос, который герцогиня тотчас же узнала.
Герцогиня, подняв глаза, увидела на краю обрыва неподвижно застывшего всадника.
Она резко обернулась.
– Эль-Кадур! Что за безумие опять на тебя нашло?
– Хочу его убить, чтобы вы, госпожа, больше не испытывали к нему никакой признательности.
Араб держал в руке длинноствольный пистолет и уже прицелился в Дамасского Льва, который неподвижно стоял на краю скалы, гордо и прямо держась в седле.
Под ним был обрыв, и, если бы пуля настигла его, никто не смог бы его спасти.
– Загаси фитиль! – крикнула герцогиня.
Араб помедлил в нерешительности, но лицо его исказила гримаса жестокой ненависти.
– Дайте мне убить его, госпожа, ведь он враг Креста.
– Опусти оружие! Я приказываю!
Араб склонил голову и резким движением выбросил пистолет в море.
– Повинуюсь, госпожа.
Потом ушел на нос галиота, сел на бухту каната и спрятал лицо в широких складках своего белого плаща.
– Этот дикарь совсем спятил, синьора, – сказал папаша Стаке, повернувшись к герцогине. – Убить такого замечательного человека! Похоже, этот огрызок черного хлеба позабыл, что, если бы не турок, испускать бы нам сейчас последний вздох, сидя на колу. До чего же неблагодарны эти арабские разбойники!
– Не обращайте внимания, господин помощник капитана, – отвечала герцогиня. – Эль-Кадур всегда был очень вспыльчив. Встаньте к штурвалу и посмотрите хорошенько, нет ли у выхода из бухты какой-нибудь галеры Али-паши.
– С таким судном нас не должны беспокоить неповоротливые парусники, синьора, я за это отвечаю. Потравить еще шкоты! Живее, акулы Архипелага! Мне хочется провести хорошую ночь!
Герцогиня снова обернулась к маяку, уже удалившемуся от них шагов на шестьсот-восемьсот, и увидела на краю скалы неподвижную фигуру Мулея-эль-Каделя, которая словно вырастала из тьмы.
– Жаль, что он турок и что он появился после Л’Юссьера, – прошептала она.
В этот момент галиот, все увеличивая скорость,
