послышалось в ее голосе. Петр его вполне понимал. Хоть американцы, чужаки, так и все равно – молодые и сильные мужчины. Таких сейчас в Австрии, да и в Германии, среди местных не сыскать.
– Как вас зовут? – повинуясь неясному импульсу, спросил Петр.
– Эльза, – ответила женщина. – Может, зайдете?
– Спасибо, – сказал он со вздохом. – Но мы должны идти. Всего хорошего.
– До свидания, – сказала женщина ему в спину. Петр ощущал ее взгляд, и от него ползли горячие мурашки.
Капитан с рядовым без происшествий вернулись к своим, и разведгруппа зашагала дальше.
Амштеттен обходили, укрываясь в лесу. Петр шагал во главе солдат и ощущал, что им владеют двоякие чувства.
С одной стороны – разведка должна быть скрытной. А с другой – так привык, что можно проехать по центральной улице, чтобы жители улыбались, дети что-то радостно кричали, а мужчины вежливо снимали шляпы. Как еще весной, когда в каждом городе, австрийском, чешском или югославском, советских солдат встречали цветами…
Верхняя Австрия,
дорога Линц – Вена – замок Шаунберг.
25 июля 1945 года, 11:29–13:52
– И как ты думаешь, кто там стрелял? – спросил Петр у Михайлина.
Разведчики сидели в тени огромного дуба и обедали. Солнце палило, и даже в тени листвы было жарко.
– А говорили, что у фрицев в горах какие-то специальные части спрятаны. Вроде как последняя надежда Гитлера, – степенно ответил лейтенант.
– Может быть, – Петр улыбнулся. – Да только это маловероятно. Но даже если это так, на что они рассчитывают? Единственный шанс для немцев – американцам сдаться. Те, как я слышал, хорошо с пленными фашистами обходятся, даже оружие не отбирают.
– У, союзнички, – скривился Михайлин. – Толку от них! Просидели всю войну в Америке своей, а как поняли, что мы и без них справимся, примчались. Тьфу! Говорить противно.
– Это ты точно сказал, – усмехнулся Петр и привстал, собираясь позвать радиста. Пришло время связаться со штабом.
Но не успел капитан открыть рот, как с ближайшего холма, там, где должен был быть один из постов, донесся грохот выстрела. Разведчики, только что расслабленно возлежавшие на травке, повскакали на ноги.
– Залечь! – скомандовал Радлов, и тут уловил шорох за спиной.
Начал поворачиваться, но в голове что-то словно взорвалось…
Очнувшись, Петр не сразу понял, где находится: он сидел в неудобной позе, и что-то мешало двигаться. До слуха доносились стоны. Открыв глаза, он обнаружил, что сидит, прислоненный к стволу дуба, а, подергав руками, понял, что связан. Стонал сидевший рядом боец.
По другую сторону от капитана обнаружился Михайлин с огромным синяком на левой скуле. Серые глаза лейтенанта выражали безмерное удивление, и вообще он казался ошарашенным.
– Ты жив, капитан? – спросил лейтенант.
– Не уверен, – кривясь, отозвался
