экзотических рыбок всех оттенков желтого и красного – цветов любимой футбольной команды хозяина. Все знали, что он рьяный болельщик, имеет на стадионе собственную ложу и при всяком удобном случае фотографируется с футболистами. Он даже намеревался когда-нибудь стать президентом клуба и для достижения этой цели плел сложную сеть тайных интриг.
Пери с завистью наблюдала за рыбками, которым было уютно и спокойно в их искусственном мирке, надежно защищенном от всех бурь и опасностей. По обеим сторонам раковины стояли две большие серебряные чаши с пушистыми полотенцами для рук, скатанными безупречными валиками. Повсюду на полу были расставлены зажженные свечи, язычки пламени чуть подрагивали, сладкий, слегка приторный аромат щекотал ноздри. К аромату свечей примешивался синтетический запах моющего средства, напомнивший ей о клее, который вдыхал бродяга.
Внезапно ее охватило неодолимое желание совершить какой-нибудь неожиданный и дерзкий поступок. Ей хотелось разбить аквариум и посмотреть, как рыбки будут биться в луже воды посреди осколков. В предсмертных судорогах они станут хватать ртом воздух и колотить хвостом по мраморному полу. Некоторые выскользнут в коридор и окажутся под ногами гостей, свет канделябров будет играть на их чешуйках, потом они доберутся до задней двери, пересекут террасу, и в тот момент, когда смерть покажется им неизбежной, их накроет морская волна. Море примет их как родных, их встретят старые друзья и родственники, которые все это время оставались дома, где все так скучно и привычно.
Путешественницы поведают домоседам, каково это – жить в большом аквариуме, тоскуя о беспредельности морского простора, но зато не ведая забот о пропитании. Вскоре домашние рыбки, утратившие всякую осмотрительность и разучившиеся избегать опасностей, станут добычей морских хищников. И все же они насладятся минутами свободы – блаженством, за которое можно отдать долгие годы в неволе.
Если бы только у нее был молоток… Порой собственные фантазии пугали ее.
За завтраком
Стамбул, 1990-е годы
Несчастье, произошедшее с Умутом, подобно факелу, внесенному в темную комнату, высветило все ошибки и изъяны, которые члены семьи Налбантоглу скрывали не столько от других, сколько от самих себя. Теперь, когда Умут оказался в тюрьме, в жизни каждого из них зияла огромная дыра, но они упорно делали вид, что ее не существует. То, что Менсур после ареста сына стал пить еще больше, было простым совпадением; то, что щеки Сельмы пожелтели и ввалились от усиленных постов и молитв, которым она предавалась ночи напролет, ровным счетом ничего не значило.
Сны Пери становились все беспокойнее, все чаще она просыпалась от собственного крика. Спала она теперь при свете. Вычитав, что янтарь отгоняет злых духов, она стала держать у кровати янтарные бусы. Ничего не помогало. В страшных снах она видела школы, больше похожие на тюрьмы, и надзирателей, отчего-то очень напоминавших ее отца и мать. Ей снилось, что ее арестовывают за преступление, которого она не совершала,
