ночью объявился Фукс с продуктами питания и почтой.
Первые проблески утреннего света принесли с собой рассеянный огонь противника, и обоз вновь покинул проклятую деревню. Начавшийся грозовой ливень превратил дороги в кашу. Копыта лошадей вязли, когда мы с Ханом утром отправились на поиски командного пункта нашей роты. Нам сказали, что часть дивизии вынуждена была отступить, поэтому его месторасположение могло измениться. Но в расположении роты все оставалось по-прежнему тихо. Похоже, отступление нас не коснулось. Дождь перестал. После обеда мы построились в маршевую колонну и двигались в течение двух часов.
– Занимаемся какой-то ерундой, вместо того чтобы идти вперед, – ворчал скакавший рядом со мной Хан. Ему очень хотелось стать командиром взвода.
– Мне тоже не нравится мотаться по округе в качестве курьера, – поддержал его я.
– Радуйся! У тебя совсем неплохое положение. Но каково мне – активному бойцу? – выпятил грудь Хан, на которой не было видно ни одной награды. Он критически осмотрел себя и продолжил: – Каково будет мне возвращаться домой в таком виде, если война закончится?
– Не переживай, пару недель она еще продлится. У иванов есть еще силы. Посмотри туда!
В этот момент солнечные лучи пробили серую облачность и осветили лежавшую впереди нас линию русских долговременных укреплений, фронт которой был повернут в южном направлении. Поскольку вчерашняя атака во фланг закончилась неудачей, то теперь нам предстояло пробить ее лобовым ударом. Мы шли по размякшей под дождями пашне, изрытой так, как будто здесь поработали гигантские кроты. Это были следы от разрывов снарядов нашей артиллерии. Русские, от огня которых мы понесли большие потери, при отходе на эту линию тоже были сильно потрепаны нашими артиллерийскими ударами. Большинство бункеров разрушились от взрывов снарядов. С расстояния в тысячу метров мы наблюдали, как саперы проделывают проходы, закладывая заряды при помощи длинных шестов. Воздух дрожал от направленных взрывов.
Похоже, что взятие этой оборонительной линии расчищало дорогу на Днепр. Командир дивизии генерал Кох лично посетил наш полк, когда он стоял лагерем в зарослях кустарника вдоль одноколейки. Наибольшие потери понес 3-й батальон. Были убиты все командиры рот и 38 человек в 9-й роте. В течение двух дней мы шли маршем зачастую прямиком по полям под палящими лучами солнца. Всю тяжелую работу выполняли танки и авиация. Села до отказа были забиты солдатами разных родов войск. До нас постоянно доносился грохот от стрельбы артиллерийских орудий.
Куда нас направляли? Солдату это неизвестно. Ему открывается только небольшой, совсем крошечный кусочек происходящего. Нам казалось, что армия куда-то поворачивает. Поскольку мы находились на направлении главного удара, нам ничего другого не оставалось, как гордиться этим. Наша рота шла днем и ночью. Авратинские высоты остались позади нас, и местность, время от времени прорезаемая небольшими речушками с располагавшимися вдоль них деревнями, стала ровной как доска.
Было 4 часа утра.
