мороз, и выпал первый снег. Это случилось в ночь с 10 на 11 октября.
Через два дня я со своими людьми сменил команду, остававшуюся в сарайчике с овцами. За это время они вырыли окоп для орудия, отгородили небольшой угол в сараюшке и проконопатили стены. Наши товарищи научились поддерживать бездымный костер: палки на тлеющие угли они стали подкладывать понемногу. Один человек постоянно дежурил у плиты и следил за огнем. Каждая палка отдавала запахом овечьей мочи, кала и прицепившейся шерсти. А так как поддерживать огонь надо было постоянно, то в помещении стоял устойчивый смрад. Первые два часа мы каждые десять минут выбегали на свежий воздух, но потом привыкли и смогли заснуть. Финда даже попытался продемонстрировать свое искусство игры на балалайке. Мы не стреляли, и у нас оставалась одна забота: следить за целостностью телефонного провода, по которому была установлена связь с пехотой на высотках.
Нам не приходилось организовывать самостоятельное наблюдение. Стреляли мы по указанию пехоты по спущенным ею координатам целей. Было тихо, и вечером мы с Хюблом поднялись на высотку к пехотинцам, которые, сидя на корточках, мерзли в своих окопах. Их сменяли каждое утро и вечер, а по ночам привозили провиант. Нам попался на глаза окоп с прямым попаданием.
Утром 17 октября противник внезапно оставил позиции. Мы послали ему вдогонку двенадцать снарядов, а потом и сами двинулись в направлении Харькова. Вместо выбывшего Колба к нам прибыл мой приятель Эрхард. Я очень обрадовался этому, и мы целый день на марше болтали о разных пустяках.
Шел дождь, и стало совсем темно, когда мы вошли в поселок городского типа Новая Водолага. Он был уже занят частями соседней дивизии. Недалеко слышались выстрелы. Это стреляли солдаты нашего 3-го батальона под командованием капитана Мэдера. Нам с Эрхардом долго не удавалось найти жилье для ночлега. Наконец, на наше счастье, дом нашелся почти у самой дороги. Хозяйка лежала в постели, раненная при бомбежке поселка нашими бомбардировщиками, и нас встретил ее муж, мрачный пожилой человек. Он говорил по-немецки, так как в свое время пять лет провел в Германии в качестве военнопленного. Хозяин показал нам карту, на которой Европа выглядела как жалкий отросток на теле огромного Советского Союза.
– Россия большая, а у вас только это. – Он очертил вязальной спицей на карте малую часть территории и покачал головой. – Через восемь дней начнется зима.
– Через восемь дней? Вы уверены в своих прогнозах?
– С точностью до дня. Восемь дней слякоти, а потом в первых числах ноября мороз.
– Очень хорошо, – отозвался Эрхард. – Тогда дороги подмерзнут и станут проходимыми.
Хозяин презрительно шмыгнул носом и сказал:
– Ваши лошади замерзнут, а моторам придется работать круглосуточно. А что на вас надето?
С этими словами он пощупал тонкую материю наших полевых шинелей и продолжил:
– При 20–30-градусном морозе нужна шуба. У каждого русского она есть.
Над
