арль Бодлер «Разрушение»
Пролог
«Не раз и не два я пытался описать свою странную жизнь. Но одумавшись, счёл что, такому как я лучше остаться в тени. Туманным бесплотным призраком, что лишь на мгновение принимает силуэт человека. Хотя я вовсе не призрак, но и человеком, пожалуй, меня нельзя считать с полной уверенностью. Теперь, когда мой отец скончался, я всё чаще стал задумываться над тем, что довелось мне испытать, а скорее узнать даже не являясь прямым свидетелем событий. На счастье или на беду я вижу то, что не могут увидеть другие. И при этом вряд ли вызываю зависть. Ибо от рождения я слепец и никогда не видел ни своего лица, ни лиц тех, кто мне дорог…»
Джулиан. Возвращение
– Вот так, моя дорогая Аннетта, в этот скорбный день, я нахожу поддержку и утешение лишь в вашем обществе. – Горько вздохнула баронесса Клермон де Винье, и её дряблые щёки задрожали от сдерживаемых слёз.
– Ах, мадам Ортанс! – Воскликнула блёклая женщина с бесцветными глазами и желтоватой кожей, обтягивающей узкое, невыразительное личико. – Наша семья, как никто другой, может понять ваше горе и разделить его. Право же, Господь видно даровал нам милость, соединив сердца наших детей взаимной любовью. Филипп-Анри и Эмильена словно созданы друг для друга.
– Да, дорогая, вы совершенно правы. – Кивнула баронесса. – Милые детки непременно поженятся, и мы с вами станем доживать дни в умиротворении и покое, любуясь их счастьем. Жаль, что нельзя обвенчать их прямо сейчас.
– Помилуйте, мадам Ортанс, Филиппу-Анри ещё не исполнилось семнадцати, и сказать откровенно, мы считаем его слишком уж юным. В сущности, он действительно ещё совсем дитя.
При этих словах своей хозяйки, две горничные, прислуживающие за столом, ехидно обменялись взглядами, едва сдержав смех. Да уж, молодой хозяин тот ещё пройдоха. Удивительно, как вся родня упорно видит в нём несмышлёныша, что нуждается в их постоянной опеке. Ловко он надувает всю семейку, строя из себя младенчика. Поглядела бы его матушка, как жеманный сеньор Филипп развратничает, пожалуй, даст фору прожжённым волокитам в два раза старше его. И вечно у него на уме такие непристойности, что порядочному человеку впору сгореть со стыда. Ну а по части его невесты, мадемуазель Эмильены, то юная особа или наивна до крайности, или не уступает жениху в бесстыдстве.
Но все эти рассуждения слуги предусмотрительно держали при себе, а господа были слишком ослеплены любовью к последнему отпрыску в семье барона Лессара. И пожилая баронесса Ортанс, и вдовая баронесса Аннетта, продолжали вести неспешную беседу, изредка прикладывая к глазам платочки. И на все лады обсуждая общее горе, которое словно породнила их семьи без малого семь лет назад.
Тем временем, двое молодых всадников, Эмильена и Филипп-Анри, свернув с дороги, направились в каштановую рощу. Начало осени выдалось ясным и солнечным, ласковые лучи отбрасывали золотистые тени на по-прежнему свежую траву, едва присыпанную редкой листвой.
– Ну, тебе ещё не надоела романтическая прогулка, Эми? – Ухмыльнулся юноша, – или ты вообразила, что мне достаточно лишь насладиться взглядом на твоё личико?
Эмильена в упор взглянула на спутника и рассмеялась.
– Как же, уж чего-чего, а романтичным твой взгляд не назовёшь, Филипп. Ты пожираешь меня глазами с самого начала прогулки.
– Ну, так не будем тянуть время, дорогая. – Бросил барон, ловко спрыгивая на землю и помогая спешиться своей спутнице. Быстро оглянувшись по сторонам, он резко притянул девушку к себе пытаясь поцеловать. Эмильена увернулась и, отступив назад, проронила, не скрывая ехидной улыбочки.
– Вот незадача, неужели сеньору барону отказывают в любовных утехах служанки?
– Нет, дорогая, мне никто не смеет отказать, но эти деревенские простушки ровно ничего не смыслят в любви. Бедняжки не идут ни в какое сравнение с тобой. – Цинично усмехнулся Филипп-Анри. – Ну, хватит разыгрывать из себя невинную девицу, Эми, тебе это не к лицу.
– Хм, а что я получу взамен, Филипп?
– Вот нахалка! Получишь удовольствие только и всего.
– Нет, так не пойдёт, мой нетерпеливый мальчик.
– А чего же ты хочешь ещё?
– Перстень с чёрным топазом, что ты носишь на мизинце. Он чудесно подойдёт к моим серьгам и кулону.
– Ну и пройдоха ты, дорогая! По рукам, я отдам его тебе, но и ты постарайся меня не разочаровать.
– Не беспокойся, останешься доволен. – Вульгарно усмехнулась Эмильена. – Но будь добр, устраивайся на земле сам, я не желаю, что бы колючки каштановых скорлупок впивались мне в спину, как в прошлый раз.
Филипп Анри кивнул и швырнул свою накидку возле старого
